25-26 октября 1996 года произошло необычное событие: одна из центральных улиц в селе Буруны (Барун) Наримановского района Астраханской области была названа именем живущего, здравствующего писателя Алексея Гучиновича Балакаева. Это решение было принято на сходе жителей и поддержано местной, районной и областной администрациями. В истории мировой литературы это был второй подобный случай – после переименования части Тверской в улицу Максима Горького в 1932 году.

Мой отец Народный писатель Калмыкии Алексей Балакаев родился в посёлке Шикиртя Яндыко-Мочажного улуса Калмыцкой автономной области (ныне село Буруны). Его отец строитель-плотник Гучин был призван в ряды Советской армии в 1941 году и погиб при освобождении Киева в ноябре 1943 года. Через два месяца после гибели отца 15-летний Алексей Балакаев вместе со всем калмыцким народом был депортирован в Красноярский край.

Мой отец не помышлял о том, чтобы стать поэтом, писателем. Побуждаемый своим отцом, он учил, впитывал в себя всё богатство великой русской культуры. Читая Пушкина, Лермонтова, отец зримо чувствовал красоту передаваемого ими мира – человеческих отношений, окружающей природы, тайн мироздания, музыки слов и, живя посреди степи, видя колышущиеся травы, впитывая запахи тюльпанов и полыни, он мечтал стать художником, хотел поехать в Москву, чтобы однажды суметь передать великолепие жизни.

Внезапно очутившись в теплушке среди больных и немощных стариков, в состоянии глубокого стресса он написал своё первое стихотворение «Волки», само собою родившееся в его сознании. В последующие сибирские годы отец начал писать, первоначально короткие газетные очерки, затем лирические стихи, поэмы, пробовал себя в драме, и стал широко известным после повести «Три рисунка».

Первый юношеский стих-протест не стал характерным для отца. Сильными сторонами его творчества были лиричность образов, точность мельчайших деталей, внимательность к каждой строке, и огромная, осязаемая любовь к каждому персонажу. Начальная художественная подготовка отца позволила ему видеть, различать в огромном калейдоскопе красок именно те слова, выражения, фразы, которые трогали читательские сердца.

«Дорогая Калмыкия, слушай,

Долго жил я в далёком краю,

Но вернусь и верну тебе душу,

Поцелую я землю свою…»

Такие простые, точные и ёмкие строки отражали тайные чаяния каждого калмыка. Но заняв достойное место в ряду национальных калмыцких писателей, отец не забыл о том, что единство, многообразие и сплочённость советского народа были основой Великой Победы, а также помогли выжить, уцелеть всем депортированным, а таких было десять национальностей: балкарцам, ингушам, калмыкам, карачаевцам, корейцам, немцам, крымским татарам, туркам-месхетинцам, финнам-ингерманландцам и чеченцам. Потому три десятка лет отец входил в Комиссию по литературам малых народов России и беспрестанно занимался поиском и развитием талантливой молодёжи на всех окраинах огромной страны.

Это чувство единства он приобрёл сызмальства. Астраханская область в низовьях Волги-Иджила – это настоящий бурлящий котёл различных этносов, культур, традиций и верований. Лучшим другом моего деда Гучина был татарин Ахмет – и это с первого дня жизни накрепко вбито в моё сознание, как и в отцовское. Население Нижнего Поволжья по-настоящему сплочённо и едино, и это особенно заметно сейчас, когда астраханское отделение Союза писателей России из года в год лидирует по числу и высочайшему качеству национальных переводов, по объёмам издаваемых книг авторов нацменьшинств.

Жители Баруна в моём отце видели силу и правду писателя, творящего ради людей, ради нации, народа, а не для личного успеха и благополучия.

Двухдневные празднества состоялись в барунском Доме культуры. Губернатор Гужвин с высшим руководством области и района были не только организаторами, но участниками и гостями наряду со всеми, с каждым барунцем. Очень трогательным было обращение-приветствие отца к своей первой учительнице. Калмыцкую сторону представлял народный ансамбль «Ойраты» под руководством Петра Надбитова. Песни, танцы, народные напевы зримо соединили две соседние области, разделённые административной границей.

Хочется поблагодарить всех астраханцев, низко поклониться каждому за память о моём отце. Хочется поблагодарить всех сибиряков и красноярцев, низко поклониться им за память о моём отце и помощи калмыкам в самые тяжёлые ссыльные годы.

В заключении приведу «сталинградский» стих отца. Я упомянул о том, что его первым стихотворным произведением были «Волки». Но потом он не писал стихов о войне. Восприятие войны, перемешанное с высылкой, было глубокой занозой в его сердце. Он не писал стихов о тех страшных годах – они вылились в прозе, в короткой повести «Три рисунка», в романе-эпопее «Тринадцать лет, тринадцать дней». И одним из немногих стихов была «Степь сквозная», в котором алый тюльпан-цветок стал символом пролитой крови защитников Родины и страданий калмыков, сразу после Сталинграда надолго потерявших Родину. И ведь столько невыразимой красоты в этих строчках!

«Любовался я степью в тюльпанах,

Любовался я алым ковром.

И текла чья-то кровь из-под раны,

Заливая разрушенный дом.

И гремела вдали канонада,

И прожектор ловил самолёт.

И солдаты у стен Сталинграда

Защищались всю ночь напролёт.

Горьковаты на вкус были травы,

Обожжённые страшной войной.

И искал виноватых и правых

Над тюльпанами ветер степной.

Но горели над степью тюльпаны,

Украшая всю степь в красный цвет,

В небесах уплывали туманы,

Возвращая на землю рассвет…»