Спектакль Алексея Матвеева «Майские ночи», премьера которого состоялась на сцене Астраханского драматического театра, напоминает сырой пирог – начинка вроде бы и вкусная (местами), но тесто не пропеклось, а потому и кушать приходится осторожно, отделяя несъедобные части блюда от легко усвояемых.

В основу спектакля легли повести Николая Гоголя «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка», «Майская ночь, или Утопленница» из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки», а также «Старосветские помещики» и «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» из «Миргорода».

Когда создаётся спектакль на основе нескольких произведений, то первоочередной задачей, которую объективно следует решить режиссёру, становится соединение всех их – зачастую таких разных – в единое целое. Матвеев успешно решал такие задачи, например, в «Морфии», но здесь, как говорится, промахнулся.

Если в роли объединяющего начала выступает природа, то выглядит это крайне неубедительно. Честно говоря, в спектакле как раз сильно не хватает той самой украинской ночи и широкого (во всю сцену!) Днепра. А ведь преподнести природу на сцене так, чтобы заворожить зрителя, вполне возможно. Как, например, это было сделано в модифицированном Галиной Полищук «Герое нашего времени». Вот там море так море! Суровое, бушующее, затягивающее в свои воды… И это при всех… хм… неоднозначных трактовках образов романа, о которых уже много говорилось.

Висящее над сценой облако, меняющее цвет в зависимости от времени суток, как и воспроизводимые на небольшом (в масштабах театра) экране картины (среди которых, конечно, «Ночь на Днепре» Куинджи) не создают неповторимого украинского колорита, не погружают зрителя в атмосферу майских ночей, заявленных в названии. Англоязычные же композиции и вовсе выглядят неуместно и, кажется, служат лишь для того, чтобы на сцене появилась Виолетта Власенко.

Ещё менее убедителен (скорее, он абсолютно лишний в спектакле) рассказчик-дедушка, решивший отвлечь своих внуков от их гаджетов и поведать занятные истории из украинской жизни позапрошлого века. Видимо, он их и отцензурировал. Иначе как объяснить, что из истории с утопленницей, которая должна быть (опять же, судя по названию) ключевой из четырёх, неискушённому в классической русской литературе зрителю (а таких сегодня, увы, немало) трудно понять, какую такую услугу оказал Левко русалке, как помог опознать её мачеху-ведьму и за что, собственно, был вознаграждён письмом, открывшим ему дорогу к любви и счастью. Вместо разъяснения – дьявольская круговерть на сцене, выглядящая, конечно, эффектно, но оставляющая в недоумении теперь уже зрителя искушённого, имеющего представление о том, как всё было на самом деле. Да и сама утопленница больше похожа на инфернальную панночку-ведьму из «Вия». Ну, это, наверное, чтобы внукам рассказчика страшнее было.

Как дешёвый эффект воспринимаются падающие на головы зрителя «листовки» с текстом письма, подписанным комиссаром. Собственно, такими эффектами наполнен весь спектакль, как будто создатель «Записок сумасшедшего», «Трёх сестёр» и «Степного волка» решил угодить непритязательному зрителю: хотите зрелищ – получайте!

Как известно, «Шпоньку» Гоголь не закончил, а в сборник «Вечера на хуторе» повесть поместили уже редакторы. Матвеев же решил не только отредактировать «Майскую ночь» (что в принципе допустимо, если не вредит содержанию), но и «драму» Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем подрезать, смазав финал. Хвала актёрам Сергею Андрееву и Владимиру Дёмину! Они блестяще воплотили образы своих персонажей и заметно оживили второй акт спектакля. Именно такими и представляешь этих незадачливых помещиков, читая Гоголя.

Бальзамом на сердце зрителя проливается история о старосветских помещиках, сыгранная Евгением Григорьевым и Натальей Антоненко. Она вышла такой, какой и должна быть – спокойной, проникновенной, трогательной, преисполненной светлой печали. Такой финал можно назвать творческой находкой и удачей режиссёра. И впечатление «Старосветские помещики» производят на зрителя столь сильное, что язык не поворачивается назвать спектакль плохим. Разве что сырым, над которым ещё бы немного поработать.