Когда я вижу людей в медицинских намордниках, приспущенных из-за жары на уровень рта, на ум приходит мысль, что нас намеренно запугали, заставив молчать и подчиняться. Сносить любые, даже самые людоедские законы с бесполезной тряпочкой на лице и при этом верить, что делается это во благо – не об этом ли мечтала правящая элита, заинтересованная в уничтожении национальной промышленности, науки, образования, здравоохранения, культуры и других важнейших отраслей, которые государство делают государством? Разрушить всё до основания, вычистить, выскоблить, переименовать и навесить строго цифровые обозначения, чтобы издали было видно, кто здесь хозяйничает, – прерогатива нового мирового порядка.

Почти никто уже не борется с тем, что закрываются заводы и предприятия – зачем? Кризис ведь. Снова – уже без малейшего сопротивления − поднимают цены, предпенсионный возраст и всё говорят и говорят… Вдалбливая ложь в головы тем, кто ещё противится натиску «Неизвестных Отцов». Под видом борьбы с «международным терроризмом» они уговорили нас променять свободу на «безопасность». Теперь, во время коронавирусной «чумы», заставляют бороться друг с другом, используя современные гаджеты. И хотя это дело привычное: снимать на смартфоны себя и близких, «стучать», что они нарушают режим самоизоляции: без масок ходят, здороваются контактно, и даже – о, ужас – жарят шашлык – такого что-то я не припомню. И ладно бы такие люди, запертые в железобетонных клетях, вели праведную жизнь, – сами же нарушают. Только молча, не оставляя следов. Учить их добру и злу, увы, бесполезно. Они могут часами снимать, как умирает собака или загибается бомж, а затем выкладывать в интернет, чтобы «чисто поржать». Армия таких «выродков» полнится с каждым днём. Я даже не знаю, как на это всё реагировать.

Недавно пересматривал видео, на котором доведённые самоизоляцией до отчаяния люди накидываются на выброшенные на помойку продукты. Комментаторов под видеорядом прибавилось. И знаете, что? Этих людей массово осуждают, мол, лучше сдохнуть, чем жрать из помойки. Не происходило бы всё это в Астрахани, я бы, может, стерпел, а так – разошёлся в праведном гневе. В какой-то момент, когда словесная перепалка грозила закончиться реальной стычкой с «выродками» (кое-кто предложил, как в старые недобрые 90-е, «забить стрелку»), я поймал себя на мысли, что в какой- то степени уподобляясь им, перенимая от них зло и, не находя ему выхода, в нём же захлёбываюсь. И тогда решил выйти на улицу и покормить любого, кто в этом нуждается, – им оказался огромный лохматый пёс, которого строители нашего многоквартирного дома специально или случайно – не знаю, оставили вместе с будкой на цепи одного. Слава богу, кроме меня, нашлись добрые люди – и вынесли ему ведёрко воды.

Глядя на окна одиннадцатого этажа, где остался не выключенным компьютер, я с грустью подумал, что «готовые сдохнуть» наверняка продолжают мне писать всякие гнусности и, что ещё более страшно – тут я пробежался по другим остеклённым глазницам – живу я с ними в непосредственной близости. А, значит, как только поднимусь к себе, предстоит очередная схватка с безумием.

«КОНЕЦ СВЕТА»

Новостройка по соседству с гостиницей «Альбион» в лице «счастливых обладателей» квартир день и ночь перемывает кости управляющей компании, которая умудрилась ещё в феврале этого года выдать ключи от жилищ, не подключив «счастливчиков» к «благам цивилизации». Посудите сами – как можно сдать дом, оставив в наследство жильцам временную электроподстанцию, которая не тянет лифты и придомовое освещение? Воды на момент сдачи квартир тоже не было, подъезды не закрывались, чердаки – открыты, а во дворе лежали кольца электропроводки, у которой спокойно играли маленькие дети и их – заметьте – не одёргивали, как раньше, в советское время, родители. Потому что во многом это бессмысленно, а ещё незаконно – дашь затрещину сорванцу, чтобы лучше до него доходило: не уродовать стены дома, не мусорить, не делать подкопы у страшно неопрятной подстанции с проводами-соплями и трансформатором, который лежит подбитым солдатом прямо на улице, а он пойдёт вместе с папой и нажалуется в полицию. И ведь накажут, как пить дать – накажут, и по-своему будут правы. Хотя как иначе наводить порядок, я ума не приложу. Нормальные, человеческие слова не воспринимают всерьёз. Когда я попросил того самого мальчика отойти от электроподстанции, он на меня посмотрел, как на дурака. Его отец лишь отмахнулся – у него был важный разговор по сотовому телефону – настолько важный, что судьба сына его как будто не интересовала.

Примерно то же самое происходит во взаимоотношениях управляющей компании с жильцами нашего дома – у неё другие заботы, но случись чего, она запоёт по-другому. И сразу посыплется, как из рога изобилия: почему молчали, почему не сообщили, почему не приняли мер…

Как-то раз, возвращаясь домой, я встретил женщину, что убирала территорию нашего двенадцатиэтажного гиганта.

– Там мусоропровод забился, − махнула она свободной рукой, – а там, – в дело включилась другая рука, уже с веником, – вода льётся на трансформатор.

– А что же вы?

– Накрыла коробкой, поглядываю, − вздохнула она, давая понять, что звонить кому-то и жаловаться – бесполезно, а на большее она ни за что не подпишется.

«Как же быть?» − подумалось мне – пешком «чесать» на одиннадцатый этаж за инструментом – муторно, а наплевать на всё, ожидая неминуемый «Ба-бах» и следом − незапланированный «конец света» − преступление против совести. Благо рядом оказался участливый сосед Николай. Он шустро нашёл в багажнике машины разводной ключ, и воду мы совместными усилиями перекрыли.

После, уже с чувством выполненного долга, с заботой посмотрели на дом, что мрачно чернел на фоне густых зарослей камыша. Вспомнили, как раньше – ещё до непосредственной сдачи объекта – подъезды затворялись хмурым дяденькой − сторожем. Закрывал он их после шести часов вечера, не утруждая себя проверкой – все ли ушли. Обходы этот дяденька не производил, поэтому в дневное время в дом заходила всякая сволочь и учиняла мелкие хулиганства. Когда в районе крыши в нашем подъезде что-то стали внаглую жечь, я навесил на чердачную дверь замок. Сосед же, особо не церемонясь, посулил кое-что открутить хулиганам. И что любопытно – подействовало! Люди улиц то ли признали в нём своего, то ли прониклись пониманием худощавого, но жилистого парня−сантехника. Больше они нас не тревожили. Зачастили в другие подъезды – вечно открытые работягами, которые день и ночь таскали строительные материалы. Закрывать за ними – дело нехитрое, но опять же, хлопотное, особенно для лентяев, что нежась на солнышке, любят курить одну сигарету за другой, точно опасаясь повторного выключения света.

– Поймать бы тех, кто у нас строительный сор сгружает на лестничной клетке… − вздохнул горько Коля, захлопывая багажник машины. – Да где их искать? Да и не сознаются гады!

Тот парень, что грелся на солнышке, нервно заёрзал, и я уж подумал: «Нашли!» Но потом, будто кого-то или чего-то стесняясь, он, одурманенный никотином, поплёлся в шестнадцатиэтажную «свечку», что росла гордо рядом, поражая отсутствием придомовой территории.

– Прутся к нам все, кто ни попадя, а потом электросчётчики пропадают! − буркнул вдогонку укурышу Колёк.

Вспомнился один из жильцов – он предложил поставить управляющей компании ультиматум – либо они начинают исправлять недостатки, либо их заменит другая компания. И что же вы думаете? На сборе голосов всё и застопорилось – я это к тому, что необходимо действовать самим, а не собирать подписи тех, кто сегодня «ЗА», а завтра «ПРОТИВ». Народ сейчас часто меняет решения, подчиняясь внутреннему хаосу мыслей, чувств, убеждений. Они либо молчат, как тот парень, похожий на скрюченный окурок, уже скрывшийся в «свечке», либо верещат прописные истины. И хотя банальщину вроде никто особо не жалует, пёстрым цветом распускаются её бутоны при общении с управляющей компанией. В чём-то она помогает – вон и женщину наняли для уборки, и камеры видеонаблюдения собирается навесить, и извещает, пусть и не всегда своевременно, о том, к чему, а самое главное, как именно надо готовиться. Дали воду, перебои со светом уменьшились, зашевелились с открытием счетов за оплату коммунальных услуг, но всё остальное – ни туда, ни сюда. Совсем как в пословице: «…а воз и ныне там».

Конечно, трансформатор на заляпанной побелкой деревяшке не должен валяться бесхозно у подъезда, а вентили поливочных труб, высунутых из подвалов, как орудия из амбразур, не должны крутить дети, которым жарко и они, когда им вздумается, открывают воду и пьют. Иногда там же и плещутся. Можно, как некоторые другие жильцы, винить детей или же управленцев, что не занимаются этим и другими вопросами, но лучше всего искать первопричину – а это временная электроподстанция, из-за которой, как только я поднялся к себе на этаж, снова наступил «конец света».

СВЯЩЕННОЕ ПРАВО

Опасаясь того, чтобы «конец света» не превратился в тот, что пишется без кавычек, я, как самый добропорядочный гражданин, засобирался к месту подбора голосов по вопросу необходимости поправок в Конституцию РФ. Голосовать надумал заранее, чем и огорошил встретившихся по дороге друзей.

– А ты читал-то поправки? − спросили они меня, баюкая в руках пакеты, в которых что-то призывно позвякивало.

– Мы вот – готовимся! − один из знакомцев расплылся в улыбке и ненароком дыхнул на меня перегаром.

– А… Бесполезно всё это! − махнул рукой другой. – В «рашке» всё давно разграбили или присвоили во время приватизации!

– Так что бросай это гиблое дело, − подвёл безрадостный итог его товарищ, демонстрируя запасы спиртного, − и давай с нами, напьёмся, как черти!

Мне как-то сразу стало понятно, что этих двоих, с позволения сказать, чертей, всё устраивает, а люди постарше дальше слов не пойдут – зачем эти выборы, – скажут они. Прибавим к этому, пусть минимальное и неосознанное, опасение заразиться коронавирусом, матушку-лень, что развилась в период самоизоляции и уверенность в том, что один – единственный голос ничего не изменит, и получим на выходе избирателя, не способного даже отстоять свою гражданскую позицию. Такие люди очень удобны – из них можно лепить всё, что угодно, и при этом они будут свято верить, что всё ещё не сдаются.

Я и сам, когда был моложе, на выборы не ходил, но совсем не из-за лени, а оттого, что не разбирался, зачем это нужно. Теперь, когда мне задают этот вопрос, я с гордостью отвечаю: «Потому что это моё священное право».

***

Агитировать «за» или «против» не стану – в обоих раскладах есть свои плюсы и минусы, да и для рассмотрения всех поправок потребуется не одна неделя и даже не один месяц, если не год, а вот на вопрос: «Зачем эти поправки потребовались президенту?» с учётом отсылок к роману братьев Стругацких «Обитаемый остров», надеюсь, вы ответите сами. Всего-то и требуется – перечитать великий роман или хотя бы пробежаться глазами по одноимённой экранизации.