Со школьных лет у нас сложилась дружная компания. Хотя мы разъехались по разным городам и весям необъятного СССР, связи друг с другом не теряли и каждый год летом, по возможности, встречаемся в Ленинграде.
Не был исключением и этот год. Ленинградские подруги заранее приобрели билеты на интересующие нас культурные мероприятия. В этом году наша культурная программа получилась особенно интересной.
В связи с пандемией было мало иностранцев, и мы послушали и посмотрели все, что нас интересовало. В прошлые годы не всегда удавалось попасть на наиболее выдающиеся спектакли, оперы, балеты, концерты, выставки.
Турфирмы для иностранных гостей скупали на них билеты с начала сезона. Правда, не состоялось исполнение 40-й симфонии Моцарта: кто-то из музыкантов заболел ковидом.
Десять дней пролетели. Дальше наш путь лежал в село Васильево Приозерского района Ленинградской области. Там долгие годы работала одна из наших подруг после окончания Ленинградского института культуры заведующей домом культуры. Талантливую и энергичную, её приглашали на работу и в райцентр, и даже в Ленинград, но она неизменно отвечала: «Зачем? У меня же все есть. Свобода творчества (чиновники допекают реже, чем в городе), квартира, детсад для сына (потом школа) и парное молоко у соседки, а тишина, а речка, а лес!
У неё мы бывали в советские времена. Здесь действительно «все было». Отделение совхоза-миллионера, амбулатория, почта, сберкасса, дом культуры, детсад, школа.
Мы бродили по лугам, купались в Вуоксе, грелись на огромных валунах, которые в незапамятные времена притащил сюда ледник, в лесу лакомились малиной, земляникой, черникой, собирали грибы. Теперь наша Людочка пенсионерка, живет в Ленинграде, но всех нас потянуло вспомнить прошлое.
Первое впечатление от приезда в Васильево – здесь произошла катастрофа. Нет совхоза-миллионера, почти не осталось соцобъектов, да и жителей тоже: разъехались, работать стало негде. Вместо ухоженных полей и лугов – бурьян. А что сделали с лесом! На месте красавиц сосен и елей безобразные пни. Вырубка страшно захламлена. Как не быть пожару?! Вероятно, порубщики обязаны были восстановить загубленное. По периметру вырубки высажены два ряда маленьких елочек, но пройдя вглубь, увидели штабель ящиков с уже засыхающей рассадой этих елочек. Уничтожен прекрасный уголок природы и труд десятков людей, вырастивших эту рассаду.
Одно дело видеть на экране запустение сел. Испытываешь негодование, но когда воочию видишь, что творят с Россией, охватывает ненависть к тем, по чьей злой воле это совершается.
Оставаться здесь не хотелось. Мы решили поехать на озеро Настенъярви, о красоте которого много слышали. Это в Карелии.
Приехали в Петрозаводск, потом 120 км автобусом по хорошей дороге и ещё 40 по грунтовке. Вот и Настенъярви-озеро и одноименное село.
Озеро прекрасно, а с селом тоже, что и с Васильевом. Когда-то здесь был крупный лесозавод, было почти две тысячи жителей, которые в основном на этом заводе работали. Но завод закрыли, жители разъехались, приказали долго жить многие соцобъекты.
Ночевали под открытым небом. Лето в этом году в Карелии необычайно теплое для нас, астраханцев, для местных жителей – жара невыносимая.
Недолго любовались звездным небом. Неподалеку от села в лесу вспыхнул пожар. Небольшой. Жители сразу позвонили в МЧС. Им ответили: все под контролем. К утру поднялся ветер, пламя полыхало уже на большой площади. Сельчане сами начали борьбу с огнём. Пригнали две пожарные машины. Одну местную, одну из Суоярви. Но обе оказались неисправными. С подчаей воды не получилось. Мужчины носили воду окапывали возгорание. Пожилые женщины готовили для них еду в школьной столовой, кто помоложе сквозь дым носили её в лес.
Все это время жители села и приехавшие на отдых со всех телефонов просили помощь, обращались даже к главе Карелии. Им, словно в насмешку, отвечали: «Все под контролем, опасности для села нет».
К следующей ночи удалось сбить пламя: огонь не пошел дальше вырытой наспех полосы. Но жара, сушь и ветер. К следующему утру огонь снова перекинулся к поселку.
Прислали сотрудника из Карельского центра авиа- и наземной охраны лесов Н. Вакулича с напарником. Говорит:
- По-честному, оборудования не хватает. Противопожарные ранцы – один на пятерых, да и те либо протекают, либо вот (показывает на непонятную мне неисправность). У меня есть два противопожарных поезда. Горько смеется – в таком же состоянии. Я с 5 июля на пожарах, которые угрожают населенным пунктам. Тушили здесь стародавним способом: организовали встречный отжиг. По сути это единственная действенная мера при тушении крупных пожаров. Но лес тлеет у железнодорожной станции, у линии электропередач, на вырубке».
Долго мне будут сниться зайцы, бегущие из леса от огня, но задохнувшиеся в дыму, не мычащие, а ревущие коровы, страшно визжащие поросята, мечущиеся кошки и собаки, плачущая Н. Карпова: «Все бросила: поросята, свинья пузатая, куры, цыплята, мотособака. Очень хотелось спросить, что такое «мотособака», да хватило ума не лезть с таким вопросом к отчаявшейся женщине. И никогда не забуду Н. Вакулича, железнодорожного рабочего Павла, Алексея (приехал с вахты – и сразу на пожар) семью отдыхающих (хотели полюбоваться природой, но он на пожаре, а она с сельскими женщинами ему в помощь) и десятки других простых людей, чья самоотверженность спасла сельчан (никто не погиб) и село (сгорело только три дома). Четыре дня боролись они с огнём, брошенные властью. Техника пришла только к концу четвертого дня.
В Ленинграде удалось поговорить с ветераном, бывшим руководителем лесхоза И.Е. Федоровым. Вот кратко его мнение: «Нужна регулярная противопожарная деятельность в сельском и лесном хозяйстве. В этом году лесные пожары приобрели характер национального бедствия. Дым от пожаров Якутии и Бурятии достигает Аляски. С регулярной хоздеятельностью в сельской и лесной местности проблемы. Снижены на треть по отношению к 1990 г. площади обрабатываемых сельхозземель. Если раньше на поле нечему было гореть, то брошенное поле - склад горючих материалов, угрожающих населенному пункту. На заброшенных площадях уже поднимается лес. Такой лес юридически лесом не является. Отвечают за него владельцы земли, а для них противопожарные мероприятия – непрофильные расходы, потому заниматься ими они не считают нужным.
В советское время была госслужба лесхозов, которая отвечала за состояние лесов: санитарные рубки, уборка валежника и бурьяна, покосы лесных полян, лесовосстановление и посадки новых лесов. У подразделений противопожарной охраны было достойное техническое обеспечение, широкая сеть спецаэропортов, чтобы задействовать авиатехнику для обнаружения лесного пожара.
В комплексе с постоянно обрабатываемыми сельхозугодьями - это предотвращало возгорание. А при возникновении пожара их ликвидировали совместно с совхозами и колхозами, которые оперативно помогали людьми и техникой, пожарными машинами, которые были в каждом хозяйстве.
В начале XXI века, при Путине, был принят Лесной Кодекс, который полностью снял ответственность федеральной власти за сохранность лесного фонда, переложив её на арендаторов и местную власть.
Это привело к сокращению финансирования отрасли и штатов. Из 80 тысяч лесников осталось 680 (!) лесных инспекторов.
Когда в очередной раз вижу по телевидению сокрушения Путина по поводу лесных пожаров, хочется с возмущением крикнуть: «Да прекратите лицемерить! Ведь Вы сами это сотворили! И нечего на природу жаловаться. Бок о бок с Карелией - Финляндия. Та же жара, те же ветры. Случались этим летом и там пожары, но их тушили в зародыше. Бедствием они не стали, потому что сложившуюся систему лесопользования там не рушили».
Возвращаясь в Астрахань, с болью видели бесконечные составы с лесом-кругляком от Петрозаводска до Астрахани. Так, говорят, и от Архангельска до Владивостока. Под корень уничтожают вторые по значимости (после лесов бассейна Амазонки) сухопутные «легкие» Земли – леса России.
