Так ли уж плох «Союз спасения»?
Новый блокбастер (а это именно блокбастер со всем его атрибутами: стрельбой, драками, «рубиловом» и «мочиловом») Андрея Кравчука, несмотря на свой непродуманный сценарий и откровенно слабую драматургию, если подумать, не так уж и плох, а главное – соответствует уровню осмысления исторического прошлого, которое мы наблюдаем в сегодняшнем российском обществе. В плане тенденциозности он ничуть не отличается от «Звезды пленительного счастья» Владимира Мотыля (только с точностью до наоборот), до которой, конечно, и близко не дотягивает в художественном отношении.
И в самом деле, сегодняшний обыватель (в социальных ли сетях или на высоком государственном посту), желая порассуждать об истории, не утруждает себя изучением источников или монографий, установлением причинно-следственных связей, анализом тех или иных фактов в контексте конкретной исторической ситуации, а довольствуется готовыми стереотипами и штампами, которые ему навязали. Так что декабристы Кравчука такие, каких мы заслужили.
Если в советской, да и в революционно-демократической XIX века интерпретации событий на Сенатской площади декабристы – это люди высоких идеалов, хотя и заблуждавшиеся, хотя и «страшно далёкие от народа», но желавшие исправить положение вещей в России, как им казалось, к лучшему, то в постсоветском понимании – безрассудные смутьяны, нахватавшиеся опасных идей о свободе и конституции и абсолютно не осознававшие последствий своих действий.
Пестель, Трубецкой, Бестужев-Рюмин у Кравчука какие-то проходные пешки в игре, выигрываемой суровым, но справедливым и дальновидным императором Николаем (Иван Колесников), вынужденным продираться к престолу сквозь строй солдат. Образы декабристов плохо прописаны, они расплывчаты и шаблонны. И это – ключевые фигуры тех событий! Остальные же персонажи просто тонут в море стремительно разворачивающегося действия. Зритель даже не в состоянии запомнить их имена, мелькающие один раз в виде подписей на экране. Исключение составляет лишь Сергей Муравьёв-Апостол (Леонид Бичевин), подполковник Черниговского полка, поднявший его на восстание, один из пяти казнённых декабристов, по воле создателей фильма ставший главным его героем.
К безусловным достоинствам фильма следует отнести его зрелищность, достигаемую благодаря высокопрофессиональной операторской работе и выразительным спецэффектам. Несущаяся на мятежных солдат кавалерия, подкашиваемая ружейным огнём; артиллерийские выстрелы, сминающие ряды восставших; истошные крики офицеров, пытающихся привести в порядок пошатнувшийся строй своих солдат и продолжить сопротивление, – выглядит всё это и в самом деле впечатляюще, демонстрируя ожесточённую нешуточность той борьбы.
Но в содержательном плане картина прямо противоположная. Чего собственно хотели, ради каких таких великих целей начали декабристы «великую войну» (Трубецкой в фильме так и называет действия декабристов), зрителю, особенно не слишком искушённому в истории, непонятно. Диалоги персонажей – самое слабое место фильма – не дают ответа на эти вопросы. Исторические пробелы заполняются содержательно скудными титрами, не оставляющими в сознании и душе зрителя никакого следа. Было крепостное право, а конституции не было – вот и вся проблематика. А что вообще это за право такое, крепостное, зачем и кому нужна была эта непонятная конституция, остаётся за кадром. Подчёркивается, что и Александр Первый был не против реформ и понимал их неизбежность, да и Николай вроде как тоже. Но почему ни тот, ни другой не решились их начать, не поясняется. Декабристы же в фильме рассуждают не столько о том, зачем, сколько о том, как они собираются свергать власть.
Впрочем, в смелости, принципиальности и бескомпромиссности создатели фильма декабристам не отказывают. И вот здесь воздействие фильма на зрителя может выйти за рамки той идеологической концепции, в русле которой он создавался. Всякие попытки насильственного слома существующей системы, конечно, – зло. Тем не менее в фильме, быть может, вопреки замыслу авторов, выступление декабристов не воспринимается как нечто «бессмысленное и беспощадное». Перед нами люди, без сомнения, самоотверженные, не щадящие себя так же, как и других, готовые идти до конца в своём противостоянии с престолом. И даже расставляемые создателями фильма «демотиваторы» вроде проколотого 14 раз командира Черниговского полка подполковника Гебеля не достигают цели. Напротив, складывается лишь убеждённость в том, что выступление декабристов – не какая-то вздорная дворянская игра, это серьёзный акт политического сопротивления, а революцию в белых перчатках, как известно, не делают. Подчёркиваемая в фильме жестокость декабристов не делает их отталкивающими персонажами, а придаёт реалистичность всему происходящему. Выстрел Каховского в спину Милорадовичу, пытавшемуся утихомирить восставших, выглядит в этом плане не вероломством и не подлостью, а демонстрацией серьёзности намерений и бескомпромиссности настроений. Чем сильнее подкрашиваются кровью светлые образы борцов с самодержавием, тем убедительнее они выглядят. В деле, а не на словах!
Жалкой выглядит попытка создателей фильма превратить невесту Муравьёва-Апостола Анну Бельскую в какой-то голос его совести: «Я ехала к тебе, а тебя здесь нет». Как же не соответствует эта Анна образу жены декабриста, воспетому в литературе! Восклицания из уст сенатора о русских, стреляющих в русских, также до сердца зрителя как-то не доходят. Да и не было в те времена русского народа как субъекта истории. Был монарх, опирающийся на аристократию, и остальная масса подданных, среди которых были те, кого можно было продавать, покупать или отправлять в солдаты на 25 лет.
Никто из лидеров восставших, за исключением разве что невнятного Трубецкого, не отступает от своих позиций и не жалеет о совершённом. Рылеев в разговоре с сенатором Мордвиновым уличает того в банальной трусости, но считает ниже своего достоинства выдавать его и делать героем: «Оставайтесь мечтателем…». Сам же остаётся в убеждении, что он и его товарищи, даже проиграв, изменили Россию. Исключить этот момент создатели фильма не посмели, ведь это означало бы полностью обесценить своё творение, превратить его в безвкусную пропагандистскую поделку, на грани превращения в которую фильм и без того балансирует.
Зритель не умом, а нутром чувствует железную убеждённость декабристов – проигравших, но не сломленных. И это чувство начинает преобладать над навязанным создателями фильма представлением о бессмысленности обречённого на поражение восстания. Не помогают его преодолеть даже финальные титры, коротко информирующие о судьбе Николая, казнившего за время своего царствования лишь пятерых и нелепо умершего от пневмонии, и его сына Александра, освободившего крестьян и впоследствии убитого «террористами».
Идти на смерть самим и посылать на смерть других можно, лишь будучи глубоко убеждённым в правоте своего дела. И хотя фильм Кравчука не даёт представления о деле, ради которого «узкий круг революционеров» шёл на плаху и каторгу, но их яростный порыв и непреклонность демонстрирует наглядно.
