По словам главы Банка России Эльвиры Набиуллиной, ЦБ озаботился разработкой «стрессового» сценария на случай неблагоприятного развития ситуации в стране. Как и следовало предполагать, «экономический Армагеддон» наши монетарные власти связывают с обстоятельствами непреодолимой силы. А именно - с резким снижением цен на нефть.

Как известно, бочка «черного золота» уже подешевела до $88. При том, что бездефицитный бюджет на текущий год был сверстан исходя из $95. Однако, судя по реакции ЦБ, российская экономика пока справляется со «стресс-тестом», предложенным ей ценовой конъюнктурой. Новый порог, который, по мнению банкиров, может спровоцировать экономический шок, находится на уровне $60 за баррель. В случае более существенного падения цен на нефть «в прогнозном горизонте» ЦБ рассматривает возможность корректировки основных направлений кредитно-денежной политики. При этом Эльвира Набиуллина предпочитает не думать о плохом. По ее словам, вероятность реализации алармистского сценария сравнительно невысока.

Из чего можно сделать вывод о том, что российский регулятор не видит повода для резкого разворота монетарного курса. Представители ЦБ уже дали понять, что не собираются бороться за «живучесть» курса российского рубля и планируют с 1 января будущего года отпустить его в «свободное плавание». Это объясняется желанием сэкономить на черный день резервные нефтедоллары, отказавшись от интервенций на валютном рынке. Как при падающем рубле руководство ЦБ собирается заниматься любимым делом – «инфляционным таргетированием» (проще говоря, борьбой с инфляцией) не поддается логическому осмыслению.

Между тем объективная реальность уже сегодня не дает особых поводов для оптимизма. Главная «соломинка» сырьевой российской экономики нефть Brent (к которой привязана цена российской Urals) с начала текущего года подешевела почти на 20%. Учитывая игру на понижение, которую ведут саудиты и США (а под них вынуждены подстраиваться и остальные игроки), мировой рынок нефти еще не нащупал дна. Сворачивание программы количественного смягчения в США (переводя на русский, это остановка печатного долларового станка) и снижение прогнозных показателей по темпам роста мирового ВВП также не дают особых оснований для оптимизма.

Наиболее чутким барометром изменения экономической погоды в России традиционно выступает российский Минфин. Судя по последним заявлениям его главы Антона Силуанова, над доходными статьями бюджета сгущаются грозовые тучи. В частности, он попросил депутатов предусмотреть в законодательстве возможность привлечения денег на покрытие бюджетного дефицита из Резервного фонда.

Рецессия российской экономики - это уже свершившийся факт, считает руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов.

– Центральный банк сдал «линию обороны» на уровне 40 рублей за доллар. Наши монетарные власти ориентируются только на динамику мировых цен на нефть. Если они пойдут вниз, то вместе с ними покатится и рубль. В случае стабилизации стоимости нефтяной «бочки» ЦБ может немного укрепить рубль, вернув нам курс 39,70 за доллар. Если же цены на «черное золото» немного подрастут, эта задача еще упростится.

Но уже сейчас можно утверждать, что в следующем году мы увидим новую волну падения курса рубля. Вне зависимости от того, будет ли мировая ценовая конъюнктура находиться на комфортном для российских властей уровне или нет.

«СП»: – Но уже при нынешних $88,67 за баррель планируется раскупорить наши резервные «заначки» для покрытия дефицита бюджета. К чему гадать, разве это не «стрессовый сценарий»?

– Конечно, это «стрессовый сценарий» для нашей экономики. Но руководство ЦБ и министры правительства, похоже, не собираются корректировать ту экономическую и монетарную политику, которая завела нас в тупик. Они просто будут латать возникающие бюджетные дыры за счет накопленных резервов. Частному же сектору вообще предлагают выкручиваться самостоятельно, используя те возможности, которые дает девальвация.

«СП»: – Достаточно странное предложение, учитывая, что позитивным эффектом от обесценения рубля могут воспользоваться только экспортеры, которые и так неплохо живут.

– Действительно, последние компенсировали снижение прибыли тем, что их реальные расходы на российском рынке снизились. Но для отечественного внутреннего рынка все происходящее смерти подобно. Падение курса рубля на 20% добивает и без того слабый спрос на рынке недвижимости, приводит к падению продаж бытовой техники, автомобилей, продовольственных товаров и одежды. Ясно, что спрос, а, значит, и рынок будут сжиматься. Это повлечет за собой увольнения, рост безработицы. Что бы ни говорили наши финансовые и экономические власти, именно они несут ответственность за кризис в российской экономике. Мировая конъюнктура и санкции здесь не причем. Незначительное снижение цен на нефть по идее не должно представлять такую большую проблему. А санкции пока российскую экономику серьезно не затронули (если не брать в расчет финансовую деятельность отдельных компаний).

Экономическую политику нужно было менять еще в 2010-2011 гг., когда стало понятно, что впереди только ухудшение.

«СП»: – А что можно было предпринять?

– В первую очередь, удешевить кредит. А сегодня даже такая правильная мера может уже не сработать. Что касается предложения Сергея Глазьева зафиксировать курс рубля, то, на мой взгляд, это достаточно странная инициатива. В этом случае мы сразу получим черный валютный рынок. Поскольку только на нем можно будет обменять рубль на доллар по реальному, а не по искусственно заниженному курсу. Более того, есть риск получить еще и черный рынок продовольственных и других товаров. Все это означает разрастание теневой зоны. Это не рецепт – нужно бороться не с последствиями, а с причинами. Падение рубля - следствие провала экономической политики.

«СП»: – Не «утонет» ли окончательно наша валюта после того как ЦБ отпустит ее в «свободное плавание» с 1 января 2015 года?

– В начале этого года рубль уже побывал в «свободном плавании», что закончилось быстрым движением вниз. В условиях, когда мировые цены на нефть нестабильны, когда в российской экономике дела складываются не лучшим образом, «свободное плавание» рубля может означать только «свободное падение». Линия Центробанка объясняется только нежеланием тратить накопленную валюту на стабилизацию рубля, поскольку это очень дорогое удовольствие. Это способ сэкономить валютные резервы. Но какой в этом смысл, если с падением рубля добивается российская экономика, я не знаю.

Я считаю, что самым эффективным способом поддержать рубль стал бы полный отказ от продажи любых российских товаров за иностранную валюту. Продавать нужно только за рубли. Это моментально расширило бы зону рублевой торговли и положительно повлияло на курс российской валюты. Другое дело, я сомневаюсь, что российские власти на это пойдут. Потому что в основе либерального мышления нашей правящей бюрократии лежит представление о том, что «рубль это валюта для туземцев». Соответственно, зачем делать ее надежной, когда есть доллар? А вот работать на стабилизацию курса американской валюты это, по их мнению, совсем другое дело.

Если ЦБ отпускает рубль в «свободное плавание», то мы должны понимать - это линия по поддержанию стабильности доллара. И когда наш главный финансовый регулятор размещает финансовые накопления на сотни миллиардов долларов в американские долговые бумаги, это тоже политика, направленная на укрепление доллара. Впрочем, этим грешит не только наш Центральный банк, но и аналогичные институты в развивающихся странах. Несмотря на мощнейшие удары по доллару в 2008-2009 гг., они смогли стабилизировать эту валюту. С чем их вполне можно поздравить. А вот с рублем наш ЦБ поступает очень некрасиво.

Тенденцию на понижение в динамике курса рубля предопределили не санкции или снижение цены на нефть, а долгосрочные проблемы, которые существуют в российской экономике, согласен ведущий научный сотрудник экономического факультета МГУ Андрей Колганов.

– Прежде всего, речь идет об исчерпании прежних источников экономического роста в виде все возрастающего притока нефтедолларов. Драйвером роста российской экономики в 2000-е годы было частичное перераспределение нефтяной ренты в другие отрасли экономики. А уже на этой основе через мультипликативный эффект формировался внутренний спрос. На сегодняшний день он исчерпан, поскольку раньше держался на постоянном росте конъюнктуры нефтяного рынка. Как только цены замерли, он прекратил действовать. А когда стали снижаться, все окончательно посыпалось.

«СП»: – В начале 2000-х бюджет спокойно балансировали при $24,4 за баррель. Сегодня уже не хватает и $95.

– Давайте вспомним, что в те годы бюджетные расходы были существенно меньше. Вместе с ростом нефтяных доходов у нас увеличивались и расходные статьи. Это был бюджет роста – больше зарабатываем, больше тратим. Если мы сегодня существенно урежем бюджет, то тоже сможем сбалансировать его на нынешнем уровне нефтяных цен. Проблема в том, что рост расходов в начале 2000-х - это была не прихоть. Просто в 1990-е многие статьи были очень сильно недофинансированы. Начиная от «социалки», заканчивая обороной. Отказаться от совсем нелишних расходов будет тяжело, это не обойдется без последствий. Разумеется, этот фактор тоже будет работать на экономический спад. Потому что секвестр бюджетных расходов приведет к сокращению внутреннего спроса.

Проблема в том, что мы не успели в «тучные годы» провести диверсификацию структуры экономики, и она по-прежнему зависит от нефти.

«СП»: – Сворачивание программы количественного смягчения в США тоже сказалось на самочувствии рубля?

– Дело, скорее в общем ухудшении мировой экономической конъюнктуры. Такая ситуация всегда стимулирует экономических агентов уходить в доллар. Это также приводит к бегству капиталов из мировой периферии капитализма в развитые страны. В результате вложения в доллар становятся более надежными, что вызывает отток капитала, а курс доллара начинает расти.

«СП»: – И все же цены на нефть могут стать спусковым крючком к обвалу производных от доллара периферийных валют. Не повторится ли памятный нефтедолларовый кульбит середины 1980-х, когда США, сговорившись с саудитами, нанесли ощутимый удар по экономике СССР?

– Не нужно заниматься конспирологией. Просто есть объективные причины для удешевления нефти. Связанные как с сокращением спроса на нефть в мире, так и с появлением альтернативных источников (возобновление поставок из Ливии и сланцевая нефть в США). Аналитики прогнозируют снижение цен до уровня $85 за баррель в обозримой перспективе. На этом падение остановится, а потом снова начнется рост.

«СП»: – Вы не сторонник алармистского сценария в отношении нашей экономики?

– Наиболее вероятной мне представляется вялотекущая рецессия.

«СП»: – Стоит ли подумать о введении ограничений на движение капитала, чтобы спасти российский экономический организм от финансового «обезвоживания»?

– В современных российских общественно-политических условиях я не верю в возможность установления эффективного контроля над движением капиталов. У нас, к сожалению, не Швеция, где правительство смогло остановить утечку капиталов.

«СП»: – При этом в Швеции, вроде, не было слышно криков про «нарушение базовых принципов свободного движения товаров, капиталов и услуг»…

– Это возможная мера, в западных странах она неоднократно применялась. Но я не верю, что наше правительство решится вступить в жесткую конфронтацию с теми влиятельными группами, которые страхуются путем вывоза капитала. Потому что этим занимаются все крупнейшие корпорации. И правительство не будет идти на конфликт с ними.

В разговоре с «СП» заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Николай Арефьев высказал мнение, что российскому руководству следовало бы более ответственно подходить к кадровой политике и назначениям в экономическом блоке.

– У нас экономиста поставили в банк, а финансиста на экономику. Отсюда все беды – экономика сваливается в рецессию, денег ждать не откуда. Наши либералы в правительство молятся только на нефтяные цены. Хотя все государства развивают товарное производство, чтобы не зависеть от спекулятивного рынка. Но у нас со времен Гайдара–Кудрина проводится одна и та же политика – главное, это спекуляции, а реальный сектор экономики только мешает.

Честно говоря, я не вижу особой трагедии в том, что курс рубля падает. В течение последних десяти лет наши власти держали курс доллара на искусственно завышенном уровне. По моим прикидкам, доллар сегодня должен стоить примерно 120 рублей. А мы загнали его в 30 рублевую зону. Потребитель выигрывал, реальный сектор медленно умирал.

«СП»: – Но ведь удорожание доллара, инфляция снижают покупательную способность населения, что бьет и по отечественным товаропроизводителям.

– Все правильно. Поэтому нужно одновременно принимать меры по стабилизации ситуации на внутреннем рынке. Потому что с начала года цены подскочили официально (!) на 22-24%. Особенно это касается мясных продуктов. А все из-за курсового обвала рубля – импорт резко подорожал.

«СП»: – Достаточен ли эффект от обесценения рубля для успеха импортозамещения?

– Конечно, этого не достаточно. Чтобы остановить засилье импорта, нужно для начала выйти из ВТО. Я сейчас как раз сижу с бюджетом и вижу, что у нас от этой авантюры одни убытки. В главном финансовом документе страны заранее (!) прописаны убытки от ВТО. То есть для наших властей это не было неожиданностью. Соответственно, нам нужно оттуда не выходить, а бежать опрометью.

Далее, я читаю прогноз социально-экономического развития страны. Оказывается, правительство запланировало нам экономический спад. Публично власти разглагольствуют об импортозамещении, промышленной политике и так далее, но, получается, думают совершенно о другом. Например, сокращают и без того тщедушные инвестиции в сельское хозяйство, ликвидируют последние программы по поддержке АПК – чем мы будем замещать импортное продовольствие? Судя по всему другим – вместо западного придет китайское и латиноамериканское. То же самое в промышленности. Власти снижают объемы госинвестиций, делая ставку на вложения частного сектора, который у нас и так обескровлен, а западные кредитные линии заморожены.

Складывается такое впечатление, что наши «светлые умы» из правительства Медведева играют в угадайку. В прошлом году они не смогли предсказать ни одного текущего показателя, думаю, точность прогнозов на ближайшую трехлетку тоже будет оставлять желать.

Допустим, на треть увеличили военный бюджет. В целом, я не против – Сердюков буквально разгромил нашу армию, теперь приходится ее поднимать. Это тем более актуально в свете растущих внешних угроз. Но вы меня извините, еще плюс один триллион - это чересчур. А почему не пустить хотя бы часть на многострадальное сельское хозяйство – продовольственная безопасность, как мы имеем возможность убедиться после начала санкционной войны, не менее важна, чем военно-политическая.

«СП»: – Помимо увеличения госинвестиций и бюджетных вливаний, какие еще меры способны вытащить нашу экономику из болота под названием рецессия?

– Нужно полностью отказаться от монетаристской денежной политики ЦБ. Ставка рефинансирования безбожно завышена, предприятиям приходится занимать деньги за рубежом, где более низкий процент. Потом проценты возвращаем нашим западным конкурентам. Нет доступных кредитов, зато в золотовалютной кубышке без движения валяются сотни миллиардов долларов. Чтобы если бизнесмен захотел построить завод, ему дали миллиард рублей на пять лет под 3-4%. У нас об этом даже мечтать невозможно. Тебе дадут под 20% и не миллиард, а сто миллионов, да еще с массой ограничений. Отсюда убыточность любого бизнеса в России, если он не связан с экспортом сырья.

Нерентабельность, кстати, связана еще и с невысокой производительностью труда. О какой производительности труда можно говорить, если люди почти даром «прихватизировавшие» советские предприятия, не развивают производство, а извлекают сверхприбыль по принципу «а завтра хоть трава не расти».

У нас численность сотрудников Газпрома выросла в полтора раза. При этом производительность труда в 15 раз ниже, чем в аналогичной фирме в США. А откуда взяться инвестициям в ее повышение, если зарплата некоторых топ-менеджеров государственных компаний, если верить СМИ, составляет чуть ли не миллион в сутки?! Это напоминает ограбление предприятий, причем законным путем. Не один специалист не может обладать такой квалификацией, чтобы зарабатывать миллион в сутки.

Еще один принципиальный момент – мы никогда не запустим импортозамещение без национализации нашей торговли. Основной вывод капиталов осуществляется нашими торговыми организациями, которые сегодня на 90% либо принадлежат иностранным собственникам, либо зарегистрированы в оффшорах. Мы все знаем эти чужие сетевые бренды – «Ашан», «Метро», «ИКЕА» и другие. Они принципиально завозят импортную продукцию и не ставят на полки российскую. Продали свою, прибыль вывезли. То есть нам ширпотреб, им деньги. Так давайте вернем все работающие у нас торговые компании в российскую юрисдикцию, чтобы они не были филиалами зарубежных торговых предприятий.

Наши крестьяне сидят на дорогах, продают с обочины, а западные фермеры реализуют у нас свою продукцию в зеркальных супермаркетах.

«СП»: – Можно ли прикрыть главный канал «сравнительно честного» обогащения наших геополитических конкурентов – Резервный фонд, средства которого размещены в американские ценные бумаги?

– Не можно, а нужно. Мы платим около $60 млрд. долларов в год по процентам по иностранным займам. Если бы такие кредитные ресурсы оставались внутри страны, проценты получало бы наше государство или российские банки. А так мы спонсируем чужого «дядю Сэма». Наши власти собираются брать очередной заем на Западе размером в $7 млрд. под 5,7%. Зачем залезать в эту долговую кабалу? Да вы лучше верните наши деньги, которые размещены в тех же американских бумагах под менее чем 2%.