Муж Розы Михайловны был моряком. Большую часть года – в плавании. Вся забота о семье, о детях лежала на ней. Не дожидаясь очереди на получение государственной квартиры, она, экономя на всем, решила построить кооперативную квартиру и добилась своего. Стала их семейным очагом трехкомнатная кооперативная квартира. Здесь родились и выросли дети, родились и внуки. Все они в этой квартире прописаны.

Годы шли, муж вышел на пенсию. Выстроил дачу. Но все больше его затягивала нередкая в России болезнь – алкоголизм. Стал подолгу пропадать на даче (дом там он построил добротный), пил. Роза Михайловна особых претензий к нему не предъявляла. Возможно, это было ошибкой. Прилепилась к ее 73-летнему мужу сорокалетняя Людмила Александровна Зуева. Уластила, умилостивила, уговорила, заставила его удочерить ее дочь 1991 года рождения. Супруг Розы Михайловны волю сожительницы выполнил. В 2004 году удочерил ее, дал свое отчество и фамилию. И стала эта девушка вроде как член семьи Бондаревых. Пока старичок был жив, новые «родственники» Бондаревых особо не допекали. Хотя продали гараж, построили новый, и сожительница оформила его в свою собственность, машина стояла в новом гараже, ею она тоже распоряжалась. Но вот старик скоропостижно скончался. Умер прямо на улице по дороге на базар.

Родная дочь похоронила отца, но документами его, в том числе свидетельством о смерти, завладела сожительница и развернула бурную деятельность: ее дочери нужна жил- площадь в квартире Бондаревых, хотя сама проживает вдвоем с ней в благоустроенной квартире. Площадью 42 кв.м.

Суд постановляет: 9 кв.м. в кооперативной квартире Бондаревых выделить удочеренной. Спорить с этим решением можно только в части того, столько ли метров положено девушке, а то, что она имеет на это юридическое право – не оспоришь. Юридически она – член семьи. Но дело не в этой юридической коллизии. При нормальном поведении Зуевой все можно было бы уладить.

Роза Михайловна об одном просила: оставьте нас в покое, возьмите полностью дачу с домом. Если вы ее продадите, выручите гораздо больше средств, чем стоят девять метров нашей квартиры.

Но сожительница, вероятно, решила, что дача итак уже ее, у Бондаревых сил нет на новые тяжбы, а из квартиры она их выживет, устроив им невыносимую жизнь. Не будем описывать, как это делается, но каждый день к Розе Михайловне вызывают скорую помощь.

Чем можно помочь в этом горе? Взывать к совести Зуевой Людмилы Александровны, наверное, бесполезно. Была бы совесть, не было бы этой ситуации.

Советовать разменять квартиру? Хватит ли сил на это хлопотное дело? Посоветовать смириться?

- Да не о себе я пекусь, - говорит Роза Михайловна, - о дочери и внуке. За что им это унижение?

В комнате, где вырос сын Розы Михайловны, стал красавцем морским офицером и в этой же комнате в возрасте 42 лет умер от кровоизлияния к великому горю матери, в этой комнате расположились чужие корыстные люди, которым никакого дела до тех, чьим трудом и средствами они воспользовались. Больше того. Они постоянно демонстрируют свое «умение жить» и презрение к истинным хозяевам квартиры.

Нет преступлений более изощренных, чем преступления на бытовой почве.

Т. Кожевникова