Рассказ

Утро августовского дня, как и все предыдущие дни уходящего лета, ознаменовалось невыносимой жарой. В былые годы, после Ильина дня, плескание десантуры в городских фонтанах ознаменовало завершение купального сезона в их южном городе. Вода в реках становилась прохладной, словно сама природа набросала в неё ледяные глыбы. Купаться, конечно же, можно было, при условии, если не было дождя. Но по закону подлости именно внезапный дождь разгонял посетителей городского пляжа, и все последующие дни они уже не испытывали жгучего желания окунуться в прохладной речной воде. Да и влажный песок как-то не способствовал беспечному отдыху.

Но так было раньше. А в этом году солнце словно взбесилось, посылая на землю палящие лучи. Сколько бед они принесли по всему миру, сколько лесов сожгли, долгое время стоявших без влаги. Чуть ли не ежедневно по телевизору показывают очередной такой очаг возгорания, и не спасает от огня ни экономическая мощь того или иного государства, ни развитая инфраструктура пожаротушения. Огонь пожирал всё, что попадалось на его пути.

В Астраханской области лесов особо нет, но зато есть много камыша, растущего не только по берегам рек, ильменей, но и в заброшенных рисовых чеках. Именно он довольно часто горит, заволакивая небо чёрным, едким дымом. А в этом году пожары, случавшиеся в Волжском Понизовье, начались с ранней весны. И что только ни предпринимали сотрудники МЧС – и дежурства устраивали, и квадрокоптеры в небо запускали, дабы своевременно выявлять очаги возгорания – ничего не помогало. Областной центр задыхался от смога, стоявшего в воздухе сизым туманом, вызывавшим у людей удушье и приступы кашля, а летающий пепел от сгоревших листьев камыша, весенним ветром разносился на многие километры от места пожара.

Накануне Международного женского дня Володю пригласили на совещание в Областное Управление МЧС, где, таким как он – руководителям садоводческих товариществ, прочли лекцию о недопустимости пала дачниками сухой травы и мусора на дачных участках и прилегающей к ним территории. Пригрозили, что в случае выявления чего-нибудь подобного, наказывать будут беспощадно. Причём, не только дачников, но и само дачное общества в лице его руководителя.

Отчитываясь на собрании дачников о проделанной в прошлом году работе, Владимир довел до сведения присутствующих ультимативное предупреждение «огнеборцев». Правда, нашлись отдельные несознательные члены садоводческого товарищества, заявившие, что будут жечь мусор, как и в прежние годы, и никто им не указ.

- «Моя дача - что хочу, то и ворочу» - всё, что они могли сказать в своё оправдание. Среди подобных антагонистов особняком выделялся пенсионер МВД по имени Борис. Он и раньше мутил воду на общих собраниях, подбивая остальных дачников на игнорирование принимаемых решений, касающихся хозяйственной деятельности общества, при этом, сам являлся членом Правления, куда дачники избрали его несколько лет тому назад. Правда, избрали его не за деятельный характер, а по принципу: «Лишь бы не меня». Кому охота мотаться по дачным участкам, выясняя причины неуплаты взносов за полив, электроэнергию и прочие блага, которыми дачники пользовались с ранней весны и до поздней осени. А были и такие, кто годами не сдавал деньги в кассу общества. Достучатся до таких «пофигистов», даже если они и находились на своей даче, было делом практически безнадёжным. Вот и наглел народ.

Сам Владимир «председательствовал» второй год, заняв эту суетную должность после скоропостижной смерти прежнего руководителя общества. Оно бы и ни на фиг не нужно было тратить личное время на то, чтобы мотаться по всевозможным контролирующим органам, сдавать отчёты в налоговую службу, подписывать договора с природоохранной организацией, заниматься текущим ремонтом водопроводной сети, насосной станции и так, по мелочам. Но он, как человек ответственный, не мог бросить на самотёк скрытые процессы, происходившие в их дачном обществе.

Срочную службу проходил в воздушно-десантных войсках. Их воинскую часть планировали задействовать на охране важных объектов в Минске, когда там, как и в других городах СССР, будут проходить олимпийские игры.

С олимпиадой получился большой облом – началась война в Афганистане, и их дивизию направили оказывать интернациональную помощь бедному афганскому народу. Больше года он оказывал эту самую «помощь», едва не погиб во время одного из рейдов, но назло «духам» домой вернулся живым и невредимым.

Перед ним теперь стоял вопрос – как жить дальше? Ответ нашёлся сам по себе – отец служил во внутренних войсках, он-то и уговорил Владимира продолжить военную службу.

Давно это было, больше сорока лет кануло в небытие, как один день пролетело, и улетело за горизонт. Почти десять лет уж как отчалил с военной службы на пенсию. Несколько лет проработал руководителем службы безопасности крупной коммерческой фирмы, но когда та обанкротилась, а её руководство сбежало за границу, окончательно решил для себя – всё, хватит! Пора реально уходить на заслуженный отдых. Вон, и сердечко стало что-то пошаливать, да и сахар в крови попёр не шуточно.

Двухэтажный кирпичный дом, отстроенный на даче за годы военной службы, позволял жить в нём с ранней весны и до поздней осени. Можно было и зимовать в нём, благо дровяная печка имелась, но отсутствие зимой воды как-то напрягало – ни помыться, ни подмыться. Да и печку надо было систематически протапливать, чтобы хотя бы на первом этаже температура была приемлемой для житья.

Но к чему такие сложности, когда в городе есть благоустроенная трёхкомнатная квартира. Так, заглядывал на дачу по выходным дням, посмотреть, как там обстоят дела. Протопит печь, поковыряется в компостной яме, накопает червей для подлёдного лова рыбы, а вечером возвращается в уютную городскую квартиру.

В этом году не пошёл на мероприятие, посвященное празднованию Дня ВДВ. А что там делать старому перечнику, если ветераны десантных войск его возраста почитай лет десять там не появляются? Кто давно уж помер, кто в Чечне голову сложил, а кто просто начхал на все эти ежегодные сборища, зачастую заканчивающиеся распитием спиртных напитков и выяснением отношений друг с другом.

Когда проезжал по дачной улице, обратил внимание на флаг ВДВ, вывешенный на воротах Бориса. Сам-то он в военно-морском флоте срочную службу проходил, и ежегодно именно флаг ВМФ в конце июля красовался на его воротах. А тут – ВДВ! С какого такого бока припёка?

Поставив машину на даче под навес, Владимир решил получить исчерпывающий ответ на свой вопрос. Когда подходил к даче Бориса, услышал раздающиеся из-за забора голоса сразу нескольких человек. Пытаясь перекричать друг друга, они матом крыли министра обороны Шойгу, спровоцировавшего руководителя ЧВК «Вагнер» Пригожина на вооруженный мятеж. Больше всех разорялся беспалый Толик - сосед Бориса.

- Этого Кужегетовича нужно было брать за яйца, когда он министром МЧС был. Разворовал деньги, отпущенные на ликвидацию последствий землетрясения на Южном Сахалине, а реально сел на нары его заместитель. Правда и сам министр долго в должности не задержался - «медведи» его своим вожаком избрали.

Владимир что есть мочи постучал кулаком по жестяным воротам, и громко произнёс:

- Открывайте! ФСБ!

Ор подвыпившей компании за забором мгновенно затих, после чего «сотрудник ФСБ», резко распахнув калитку, ввалился на дачу.

- Вован! – радостно закричал Борис и, выскочив из-за стола, перевернув при этом табурет, на котором до этого сидел, помчался навстречу Владимиру.

- Какой ещё Вован! Соблюдайте субординацию, товарищ отставной майор милиции, когда перед вами целый полковник «вовановских» войск стоит, - с напускной строгостью ответил Владимир.

- А мы вот тут по поводу празднования дня десантников собрались, - словно оправдываясь, ответил Борис. – Присоединяйся к честной компании. Ты ведь как-никак в десантуре срочку служил. Твой праздник. Только сразу предупреждаю, «горючка» у нас закончилась, литр, что был в заначке, мы уже уговорили, но если не побрезгуешь, могу бражку предложить. Мы-то, вон, до неё уже добрались.

- Не-е, пить ничего не буду – отказался Владимир. - Мне через пару часов в город за женой ехать, не с руки за руль с запахом садиться. Я чего зашёл-то – ты зачем это флаг десантный на ворота водрузил? Чай, не твой это праздник.

- Дык, Толян его принёс, он же был десантником когда-то.

- Так вот он пускай и вешает его на свои ворота.

- А у него некуда его там вешать.

- Вечно ты, Бориска, найдёшь оправдание своим бессмысленным поступкам. Дельное бы что-нибудь придумал. Ну да ладно, я пошёл, а вы тут свою бражку допивайте. И не орите же вы на всю улицу, не обсуждайте высокое военное начальство, лучше о бабах говорите. От вашего базара министру обороны ни жарко, ни холодно, а вот у вас неприятности могут быть. Вон, сосед твой, что напротив дачу имеет, ещё тот дятел. Послушает вас, да и стуканёт куда следует. Будете потом сопли размазывать, доказывая, что ничего плохого не имели против Шойгу.

Спустя пару недель, возвращаясь с дачи в город, Владимир вдруг услышал какой-то посторонний звук в работе двигателя его иномарки. Поехал в автосервис, а тамошние специалисты заявили ему, что звук сей исходит из автоматической коробки передач, и если машину срочно не поставить в ремонт, то коробке может кердык прийти.

Делать нечего, пришлось машину оставлять в мастерской, а через пару дней ему позвонили из автосервиса, и «обрадовали» - полетела какая-то втулка, которой у них сейчас в наличии нет, и её надо заказывать в Москве. А когда она оттуда придёт, ещё не известно. Так что, придётся ему на свою дачу ближайшую неделю, а то и больше, на перекладных добираться.

В очередную субботу на маршрутном такси доехал до села, а уже оттуда пешком добирался до дачи. Три километра по несусветной жарище преодолел с большим трудом, и дал себе зарок, что никуда с дачи уезжать не будет до тех пор, пока не починят машину. Супруга осталась дома - незачем ей с больным сердцем преодолевать такие расстояния. А если на даче закончатся продукты, то на этот случай есть у него велосипед – сгоняет вечерком в село, когда хоть немного спадёт жара, прикупит всё необходимое.

Когда во вторник вечером поехал в село, обратил внимание, что на воротах дачи Бориса на ветру колыхается государственный флаг России. Самого Бориса видно не было, и поэтому Владимир без остановки проследовал к месту назначения. Уже возвращаясь обратно, едва не сбил перебегавшую через улицу чёрную кошку, выскочившую из-под ворот Борисовой дачи. А следом за ней из калитки вышел и сам Борис. Заметив Владимира, он грязно выругался, и, подняв с земли обломок кирпича, запустил им в сторону убегающей кошки.

- Пошто животину забижаешь? – спросил Владимир.

- Да заколебали эти кошаки! Как будто другого места им нет, приходят ко мне на дачу, гадят под кусты помидоров и огурцов.

- А что же ты хотел – земля у тебя унавожена, мягкая. Самое место кошакам в неё справлять свои надобности, - рассмеялся Владимир.

- Тебе вот смешно, а растения из-за этого гибнут. Мало того, эти твари ещё и гложут плети огурцов, словно в них витамины для них какие-то имеются. Я наверно скоро капканы начну ставить на этих уродов.

- Ладно, капканы. А они у тебя есть? Ты лучше скажи, по какому такому поводу триколор на забор повесил?

- Здрасте, мордасти, а ты разве не знаешь, что сегодня за день?

- А что сегодня за день?

- Так сегодня же день флага России! Отстаёшь от жизни, господин полковник.

- Господ ещё в семнадцатом году всех порешили, - съязвил Владимир.

- Да ладно тебе, это я так, к слову сказал. Сам-то чё не на машине, а на велике рассекаешь?

- Сломалась машина, вот и рассекаю.

- Во как! Стало быть, пару рюмах пропустить тебе сегодня ничто не мешает? Я как раз первача нагнал св еженького. Ну что, согласен?

- Да хрен с тобой, - согласился Владимир. – Я вот только велосипед на дачу отгоню и сразу вернусь. Из жрачки брать что?

- Да вроде всё есть, вот только хлеба ни крошки не осталось.

- Зато у меня есть.

С этими словами Владимир достал из полиэтиленового пакета буханку хлеба и передал её Борису.

В тот вечер они засиделись допоздна. О многом говорили. А когда допили поллитровку самогона и Борис принёс ещё одну бутылку, их пьяный разговор плавно перешел на политические темы. Оно всегда так бывает, когда говорить о чём-то другом уже вроде и нечего, а в затуманенной спиртным голове начинают всплывать старые обиды и заскорузлые проблемы, в чём виноватыми выпивохи себя не считают, «стрелки» обязательно переводятся на их прежних начальников и нынешнее руководство страны.

Первым эту тему затронул Владимир.

- Вот скажи мне, на какой ляд ты российский флаг на свои ворота нацепил? Ты что, закон про него не читал? Разве не знаешь, что простые граждане не имеют права вешать его, где ни попадя. Ведь это же государственный символ, и в законе чётко прописано, где ему должно быть, а где нет. Даже штраф предусмотрен за использование символа России не по назначению.

- А как же с флагом СССР? - перебил Борис. – Ведь красный стяг вывешивали же на домах и воротах простые граждане. Их даже заставляли это делать.

- Борис, не путай кислое с пресным. Флаг СССР тоже не всегда можно было вывешивать, а только на майские праздники и седьмого ноября. А в остальные дни ему не положено было болтаться на ветру. Наверняка наведался бы участковый и заставил его снять. Негоже превращать знамя в драную половую тряпку, истрёпанную ветрами и опалённую солнечными лучами. Я ещё пацанёнком был, когда застал те времена, и хорошо помню, как отец снимал флаг с нашего дома буквально на следующий же день после праздника. Один раз не успел этого сделать, поскольку срочно уехал в командировку в Ростов, так участковый явился не запылился, и мать заставил снять флаг. Он ещё наших курей пересчитал, грозился протокол составить за излишки птицы на подворье, но когда узнал, что отец сам военный, больше к нам не заявлялся. Я-то этот момент смутно помню, но родители частенько про него вспоминали в разговоре.

- Ладно, это всё дела давно минувших дней, перебил Борис, - а почему тебе не по нраву, что я российский флаг повесил? Ты хоть знаешь, откуда он у меня появился?

- Не знаю и знать не хочу, - огрызнулся Владимир.

- А зря. Я сегодня в кремле был, где проходило торжественное мероприятие, посвящённое Дню российского флага. Вот там мне и дали подержать его вместе с такими же ветеранами МВД. А потом, после того как торжества закончились, у меня этот флаг никто обратно не забрал. Ну и подумал я - а чего добру пропадать. Забросил в свою машину и на дачу привёз. Пусть все видят, какой я истинный патриот, когда мимо моей дачи будут проходить.

- Дурак ты, Бориска, а не патриот.

- Почему же сразу дурак? – с обидой в голосе поинтересовался Борис.

- Да потому, что не теми ценностями гордишься. Я этот триколор на дух не воспринимаю, и для меня он никаким символом России не является.

- Это почему же?

- Да потому же, что именно из-за него мой отец раньше времени на тот свет убрался.

- Не понял. Это как же так произошло? Ты про это мне раньше ничего не рассказывал.

- А чё рассказывать то. Это всё дела давно минувших дней, и если начнёшь их будоражить, то второй бутылкой самогонки маловато будет.

- Да ты не беспокойся! – радостно закричал Борис. – Уж чего-чего, а самогонкой я затарился под завязку - вчера весь день её гнал. Так что, если второй бутылки нам не хватит, я ещё принесу.

- Ну, если так, то слушай.

И Владимир начал своё повествование.

- Ты, наверное, знаешь, что трёхцветный флаг в России ещё Петр Первый ввёл как государственный символ. И просуществовал он почти двести лет, а когда в семнадцатом году большевики пришли к власти, этот символ царской России был аннулирован и вместо него появился красный стяг. Во время гражданской войны под флагом российской империи против красногвардейцев воевали белогвардейцы, а четверть века спустя под ним против красной армии выступали власовцы. Стало быть, он стал символом противников молодого советского государства.

Мой отец в Великую Отечественную войну не воевал. Когда она началась, ему было всего лишь десять лет. Но уже после войны ему довелось хлебнуть лиха на иной войне. Националистическое подполье в лице бандеровцев, засевшее в лесах и горах Западной Украины, развязало террор против органов советской власти и местного населения. Силами местных правоохранительных органов покончить с ними не удавалось, и они с каждым днём ужесточали свои бандитские вылазки. И вот тогда руководство СССР приняло решение задействовать против «лесных братьев» армейские подразделения. Мой отец проходил в пятьдесят первом году срочную службу в тех краях, и их воинская часть принимала участие в масштабной операции по ликвидации националистического подполья.

О том, как это происходило, я узнал от него сорок лет спустя, а всё это время он хранил молчание о своём прошлом. А произошло это после того, как благодаря доморощенным российским реформаторам типа Гайдара, Чубайса, Немцова и еже с ними в нашей стране сменился государственный флаг. Отец сильно переживал по этому поводу, матерился, проклиная пятую колонну в России, очень сожалел, что в своё время с этими предателями до конца так и не разобрались.

И вот тогда-то он мне рассказал историю, приключившуюся в те далёкие годы лично с ним.

В один из осенних дней пятьдесят второго года, когда уже вышел Приказ о демобилизации его призыва, зачищали они лесной массив в Черниговской области. Служебно-розыскные собаки, что были в их части, по запаху выискивали замаскированные лазы в подземные убежища, в которых прятались бандеровцы, после чего в дело вступали сами бойцы. Чтобы не вступать в бой с бандитами, и не иметь необоснованных потерь среди личного состава, они забрасывали в подземелье ручные гранаты, а порой и противотанковые, и только после этого проводили осмотр схронов. Были случаи, когда бандиты, заслышав лай собак, своевременно покидали свои убежища, и незаметно уходили через запасные выходы. А чтобы они далеко не ушли, то место, где был обнаружен схрон, со всех сторон блокировался дополнительным кольцом окружения, и если появившиеся бандиты оказывали вооруженное сопротивление, их уничтожали. Был негласный приказ – пленных не брать.

После того как схрон подвергся «обработке» гранатами, в него давалось несколько автоматных очередей, и только после этого проводился досмотр. В числе досмотровой группы был и мой отец. В одном таком схроне он нашёл трёхцветный флаг. Скорее всего, туда его принёс один из бандитов, ранее воевавший на стороне РОА. Решил отец прихватить его в качестве трофея, тем более, что белую часть флага можно было использовать на подворотнички. Но было бы лучше, если он этого не делал.

Кто-то из сослуживцев настучал особисту, и уже через пару дней в палатке, где ночевали бойцы, был устроен капитальный шмон. Флаг, конечно же, сразу нашли в вещмешке отца, а его самого посадили под арест. Неизвестно, чем бы всё закончилось для него самого, но именно высказанная им версия с подворотничками, а не злой умысел использовать вражеский стяг в борьбе против советской власти, возымело действо. А ещё за него заступился командир части. Одним словом, на свободу он вышел с чистой совестью. Правда, флаг у него забрали и сожгли в топке полевой кухни, о чём командир части сообщил перед строем.

А спустя неделю аналогичный случай произошёл с его однополчанином, в качестве трофея присвоившим немецкий железный крест. Тут уж никакая «подворотничковая» версия не могла спасти мародёра. Уже после демобилизации кто-то из бывших сослуживцев прислал отцу письмо, в котором сообщал, что этого бойца осудили на восемь лет лагерей. Такие вот строгие в ту пору были законы.

По возвращению домой какое-то время не мог никуда устроиться на работу. До службы в армии непродолжительное время работал помощником котельщика на судоверфи. Работа тяжелая, требующая огромного напряжения физических сил. Пока служил, в котельщиках отпала надобность, и на их место пришли сварщики. А у отца ни образования, кроме школьной восьмилетки, ни профессии стоящей не было. Совершенно случайно узнал, что на окраине города есть воинская часть внутренних войск. Обратился туда в отдел кадров, и там без особых проволочек приняли его на службу. Несколько лет поочерёдно нёс караульную службу в четырёх астраханских колониях. Бывали случаи, когда направлялся в служебные командировки сопровождать заключённых по этапу. А однажды одного осужденного, приговорённого к высшей мере наказания, он с ещё несколькими сослуживцами доставил в Новочеркасск для приведения приговора в исполнение.

Много позже ему ещё раз придётся побывать в этом городе, когда там вспыхнет восстание. На ту пору после окончания офицерских курсов он был командиром взвода и имел на погонах звёздочки младшего лейтенанта. Со своими подчинёнными обеспечивал порядок на железнодорожном вокзале, когда туда наведался Анастас Микоян. На локомотиве того поезда болталась дохлая собака и висел лист фанеры, на котором чёрной краской было намалёвано: «При Ленине жил, при Сталине существовал, при Хрущёве сдох». Отец никогда не рассказывал в семье подробностей своей служебной командировки в мятежный город, и только один раз заикнулся одной лишь туманной фразой: «Наделали делов».

Все последующие годы у отца прошли в этой части, которая со временем была преобразована в конвойный полк. Вместе с ним служили офицеры, впоследствии ставшие большими людьми. Михаил Лабунец дослужился до генерал-полковника, а Анатолий Куликов стал министром внутренних дел Российской Федерации. Отец же выше звания капитана так и не поднялся, поскольку не было у него высшего образования, необходимого для получения звания старшего офицера. В отставку уйдёт в девяностом году в возрасте шестидесяти лет.

А на следующий год в стране произойдёт ГКЧП, и начнётся в СССР вакханалия.

Когда он узнает о смене в стране флага, с ним случится первый инсульт. Отнимутся левая нога и рука, и он уже не сможет передвигаться самостоятельно без клюшки. Но выпивать себе позволял, а когда напьётся, то начинает проклинать «дерьмократов», водрузивших над Кремлём флаг, за который его по молодости едва не посадили в тюрягу. Во время одного такого «застолья» и расскажет он о приключившейся с ним истории с трофейным флагом.

А потом в стране обесценятся деньги, и все сбережения, что лежали у него и его супруги на сберкнижках, превратятся в прах. Такого он не смог перенести, и с ним случился второй «удар», после которого он окончательно слёг. Прожил «лежачим» почти год, и всё это время супруга ухаживала за ним, из-за чего подорвала своё здоровье. После смерти мужа она прожила чуть больше года и скончалась от инфаркта. Лежат сейчас оба в разных концах кладбища, поскольку в одну могилу с мужем похоронить её не разрешило кладбищенское начальство, сославшись на установленные санитарные нормы.

- И вот теперь, после всего того, что произошло, как я должен относиться к триколору? – подытожил Владимир.

Борис на его вопрос ничего не ответил, молча разливая остатки спиртного по стаканам.

- А я так считаю, - продолжил Владимир. – Не место белому цвету на российском флаге, поскольку честь в нашей стране давно не в почёте. Воруют на всех уровнях, без зазрения совести и чести. И синему цвету не место. Россия – государство многонациональное, и намёк на веру, её христианскую составляющую, не совсем уместен. А что делать тем же мусульманам с зелёным цветом их знамён? Остаётся один лишь цвет - красный, цвет крови, ему и место на нашем флаге. Сколько кровушки было пролито за последние три десятилетия, своей и чужой – уму непостижимо. Она и сейчас рекой льётся в той же Украине.

Одним глотком выпив самогон, Владимир молча встал из-за стола и, сделав прощальный жест рукой, направился к калитке. Пройдя по улице пару десятков не совсем уверенных шагов, машинально оглянулся назад.

Флага на воротах не было.

Анатолий ВОРОНИН