О суверенном внешнем долге России в условиях санкционной войны
Мне показалось странным сделанное в начале марта заявление министра финансов Антона Силуанова, что Россия продолжит выполнение своих обязательств по полученным ранее суверенным кредитам и займам, т. е. будет выплачивать по ним проценты и погашать их в положенные сроки. Единственным новым нюансом стали слова, что Россия будет выполнять свои обязательства в рублях, а не в иностранной валюте. Запад, как мы знаем, отверг такой способ погашения российских долгов и пригрозил Российской Федерации объявлением дефолта. Силуанов в свою очередь заявил 11 апреля, что Москва готова обратиться в Международный суд, чтобы опротестовать готовящееся Западом решение о суверенном дефолте России.
Что в этом странно: Запад объявил нам войну на уничтожение, а мы продолжаем играть по правилам мирного времени и даже собираемся апеллировать к международному правосудию.
А какие могут быть варианты? Подсказку мы найдём в собственной истории. Примерно за два года до нападения Германии на СССР, 19 августа 1939 года, было заключено германо-советское торговое соглашение. Германия предоставила СССР кредит на 200 млн германских марок и взяла на себя обязательство поставить Советскому Союзу по этому кредиту станки и другое заводское оборудование, а также военную технику; СССР обязался погашать кредит поставками сырья и продовольствия.
22 июня 1941 года наши поставки товаров в погашение кредита были прекращены.
Еще более интересный прецедент аннулирования наших обязательств перед враждебными странами произошел более века назад. Речь идет об одном из первых актов Советской власти – Декрете ВЦИК от 21 января (3 февраля) 1918 г. об аннулировании государственных займов царского и Временного правительств. Общая сумма тех обязательств на момент издания декрета составляла 60 млрд. зол. рублей. Этот декрет был крайне лаконичен и принят был с учетом сложившейся международной обстановки. Бывшие союзники России по Антанте открыто готовили интервенцию против Советского государства, а с декабря 1917 года была установлена морская и торговая блокада России на Балтийском море.
Статья 1 декрета устанавливала, что обязательства, данные «правительствами российских помещиков и российской буржуазии», аннулировались задним числом, с 1 декабря 1917 г. Речь шла о обязательствах царского и Временного правительств, которые возникали в результате размещения облигационных займов или получения кредитов. Для держателей ценных государственных бумаг внутри страны были сделаны некоторые послабления и исключения. Они, в частности, распространялись на малоимущих владельцев государственных бумаг на сумму не более 10 тыс. рублей. А внешние займы царского и Временного правительств аннулировались полностью (статья 3). Общее руководство ликвидацией государственных займов возлагалось на Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), а сама процедура – на Государственный банк, который должен был немедленно приступить к регистрации всех облигаций государственных займов, а также других процентных бумаг. Особенно сильно пострадал от декрета самый крупный из иностранных кредиторов царского правительства – Франция, где на 1914 год насчитывалось до 1,6 млн. держателей царских займов на сумму до 12 млрд. франков золотом.
Тогдашний коллективный Запад встал на дыбы. Большевики, однако, очень активно использовали декрет как козырную карту в переговорах с недружественными государствами и были готовы пойти на определенные уступки в обмен на уступки противоположной стороны. Кстати, заключенный с Германией Брестский мирный договор (3 марта 1918 г.) включал признание Россией долгов перед Германией (примерно на сумму 1 млрд. зол. рублей). С Антантой также велись переговоры по долгу (например, «миссия Буллита» в 1919 году), но там ни о чем не договорились.
В апреле-мае 1922 года в Генуе проходила международная экономическая конференция, организованная странами Антанты, на нее была приглашена и Советская Россия. Между прочим, на полях Генуэзской конференции, в городе в Рапалло, прошли секретные переговоры межу делегациями Германии и Советской России, в ходе которых были достигнуты важные договоренности. Одна из них – решение об обнулении встречных требований двух государств, в том числе требований Германии по российским долгам, связанных с довоенными немецкими кредитами и займами. Страны Антанты пытались добиться от советской делегации хотя бы их признания, без немедленных выплат. На начало 1922 года сумма обязательств России перед иностранными кредиторами и заимодавцами (за вычетом обязательств перед Германией) с учетом набежавших процентов оценивалась в 18,5 млрд. зол. рублей.
Глава английской делегации Ллойд Джордж на разные лады повторял: «Мы от России не требуем немедленных выплат по долгам. Мы хотим от нее лишь признания долгов». А начать выплаты она может, скажем, через пять лет (в 1927 году), когда окончательно встанет на ноги. Конечно, Георгию Чичерину, возглавлявшему советскую делегацию, было нетрудно согласиться с такой формулой, поскольку за пять лет много воды утечет, но нарком иностранных дел РСФСР на это не пошёл. И член английской делегации, известный экономист Джон Кейнс поддержал позицию советской делегации: «Не думает ли Ллойд Джордж, что ценой ничего не стоящих обещаний Чичерин ухватится за минутные выгоды и преимущества, от которых через пять лет можно было бы отбояриться. Если такова психология всех политиков, то народы рассуждают проще, и с этим надо считаться. Навязать России заведомо невыполнимое обязательство, значит обесчестить себя».
Суть «плана Кейнса» по «решению русского вопроса» была сформулирована так: «Военные долги надо просто списать против русских контрпретензий. Признание де-юре, пятилетняя передышка (мораторий) в платеже процентов и долга, замена всех прежних долгов новыми 2,5-процентными обязательствами». Начиная с шестого года, Россия выплачивала бы по указанным бумагам примерно по 20 млн. ф. ст., что, с одной стороны, вполне посильно для должника; с другой стороны, выгодно для держателей бумаг. В данном случае англичанин как раз следовал принципу «лучше синица в руках, чем журавль в небе».
Отказываясь от полного или частичного погашения внешних обязательств, которые возникли до Октябрьской революции 1917 года, советская делегация апеллировала к историческим прецедентам. В частности, делались ссылки на прецеденты, связанные с буржуазными революциями: «Российская делегация должна заметить, что совокупность претензий, в них сформулированных, обусловливается изменениями, вызванными Русской революцией. Не Российской делегации защищать великий акт русского народа перед собранием стран, история которых свидетельствует не об одной революции. Но Российская делегация вынуждена напомнить о том основном принципе права, что революции, составляющие насильственный разрыв с прошлым, несут с собой новые правовые условия внутренних и внешних отношений государств. Правительства и режимы, вышедшие из революции, не обязаны соблюдать обязательства свергнутых правительств. Французский конвент, законным наследником которого заявляет себя Франция, провозгласил 22 сентября 1792 г., что «суверенитет народов не связан договорами тиранов». Соответственно этому заявлению революционная Франция не только разорвала политические договоры старого режима с заграницей, но отказалась также от уплаты своих государственных долгов. Лишь из побуждений политического оппортунизма она согласилась на уплату трети этих долгов. Это и есть та «консолидированная треть», проценты с которой стали уплачиваться регулярно лишь в начале XIX века.
Этой практике, претворенной в правовую доктрину выдающимися юристами, почти всегда следовали правительства, вышедшие из революции или освободительной войны. Соединенные Штаты отвергли договоры своих предшественников – Англии и Испании. С другой стороны, державы-победительницы во время войны и, в особенности при заключении мирных договоров не остановились перед захватом имуществ, принадлежавших подданным побежденных стран и находившихся на их территориях и даже на территории других государств. В соответствии с прецедентами, Россию нельзя принудить принять на себя какого бы то ни было рода ответственность по отношению к иностранным державам или их подданным за аннулирование публичных долгов и национализацию частного имущества» (Громыко А.А., Хвостов В.М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. - М.: Политическая литература, 1961, с. 366).
Советское государство также обратило внимание своих кредиторов на прецедент, созданный на Парижской мирной конференции 1919 года. Во время войны 1914-1918 гг. Германия помогала Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. Общая сумма займов, предоставленных Германией ее союзникам, оценивалась в сумму около 2.600 млн. руб. золотом. По Версальскому миру Германия отказалась от претензий к своим бывшим союзникам. Неужели Великобритания и Франция не могут отказаться от своих претензий перед бывшим союзником по Антанте Россией? Так ставила вопрос советская делегация.
«Другой правовой вопрос: ответственно ли Российское Правительство за имущество, права и интересы иностранных подданных, потерпевших ущерб вследствие гражданской войны, сверх того ущерба, который был причинен действиями самого Правительства, т. е. аннулированием долгов и национализацией имуществ? И здесь юридическая доктрина всецело высказывается в пользу Российского Правительства. Революции и все большие народные движения, уподобляемые force majeure, не дают, поэтому тем, кто от них пострадал, никакого права на возмещение убытков» (там же).
Генуэзская конференция не привела ни к каким компромиссам по долгам России. Советское государство до второй половины 1980-х годов продолжало руководствоваться решениями Декрета ВЦИК 1918 года об аннулировании внешних государственных займов царского и Временного правительств. (Подробнее см.: В. Катасонов. Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования. М.: Институт русской цивилизации, 2015).
Думаю, вдумчивое изучение истории России / СССР ХХ века позволит найти нам подсказки наиболее эффективных и стратегически значимых решений в сложившихся ныне условиях. В том числе и по вопросу о наших долговых обязательствах перед коллективным Западом. Объявленную нам санкционную войну можно без натяжек считать force majeure со всеми вытекающими отсюда последствиями для кредиторов России.
