Главной задачей теории диалектики следует считать раскрытие в развернутом виде логики и синтеза диалектики и материализма и распространения на познание общества, что в общем виде было установлено Марксом в «Тезисах о Фейербахе». Подробно это освещено автором в опубликованных книгах. Здесь же в виде очерков дается общая характеристика философских открытий Маркса, общий план изложения теории диалектики и предлагается новый материал о субъективной логике Гегеля, о понимании материального и идеального, общественного бытия, роли диалектики в познании мира. В последнем очерке конкретизируется понимание взаимосвязи диалектики и материализма, диалектического материализма и исторического материализма.

Предисловие

5 мая 2018 г. исполняется 200 лет со дня рождения К. Маркса – великого ученого в области политэкономии и философии, преобразователя наук об обществе в целом. Можно конкретно назвать целый ряд его философских открытий.

К. Маркс раскрыл и величие, и ограниченность гегелевской идеалистической философии, в первую очередь ее диалектической теории. Избавляя ее от идеализма, он соединил диалектику с материализмом и создал материалистическую диалектику.

Вместе с объединением диалектики и материализма Маркс открыл материалистическое понимание общества, которое позже стали называть учением исторического материализма.

Маркс и Энгельс раскрыли материалистический смысл метода восхождения от абстрактного к конкретному, соотношения исторического и логического методов познания.

Огромное философское значение имеет весь «Капитал» Маркса, все его содержание. Ленин об этом сказал, что только после создания «Капитала» исторический материализм из гипотезы превратился в научную теорию.

Не меньшее значение имеют использованные Марксом при создании «Капитала» методы исследования и изложения этого гигантского научного сочинения.

На примере «Капитала» Маркса во многих работах показано большое значение правильного, обоснованного выбора элементарной клеточки создаваемой теории, с анализа которой и начинается теория.

Для разработки научной теории Маркс придавал первостепенное значение четкому, обоснованному, истинному пониманию того предмета познания, который является собственным именно для данной науки и который обусловливает ее специфику и отличие от других наук. Исходная элементарная клеточка создаваемой теории есть ведь не что иное, как отражение элементарной клеточки самого познаваемого в этой теории объекта. Далее очень важно определить логическое начало анализа и изложения сущности этой клеточки. В случае Марксова «Капитала» предметом теории является капиталистическое общество, рассматриваемое в политэкономическом отношении; исходной генетической и структурной клеточкой – обмен товаров, товарное отношение; началом изложения теории – анализ менового отношения товаров в простой, единичной или случайной форме стоимости. Показательно и то, что уже в самом начале этого анализа Маркс столкнулся с противоречием общего и отдельного в каждом товарном отношении. Позже Ленин обратит внимание на особое значение отношения общего и отдельного для изложения (разработки) теории диалектики.

Маркс высоко ценил гегелевскую теорию диалектики, рассматривая ее в качестве подхода к разработке теории диалектики как таковой и отмечая далее, что это не окончательный вариант ее теории, что идеалистическую теорию диалектики надо освободить от идеализма, перевернуть с головы на ноги. Это Маркс и осуществил, разработав материалистическое понимание диалектики как очень важную часть и как очень важное средство открытия материалистического понимания всего общества. Но что означает материалистическое понимание общества, философии, диалектики и т.д.? Это означает их понимание такими, какими они существуют в объективной действительности, их понимание в соответствии с их объективной сущностью. Поэтому материалистическая диалектика Маркса есть подлинная диалектика как таковая, как она существует сама по себе в составе совокупного человеческого знания и познания.

В ряде широко известных работ Маркс разъяснил сущность и содержание материалистической диалектики, ее отличие от гегелевской диалектики, но целостной и развернутой ее теории, к сожалению, он не оставил, хотя и намеревался написать компактную «Диалектику», самим этим названием давая понять, что он говорит не о каком-то одном из пробных вариантов теории диалектики, а о научной теории диалектики в ее подлинно объективной сущности. Надо подчеркнуть, что Маркс имел все данные для написания «Диалектики». Остается загадкой, почему он не осуществил свое намерение.

Советские философы много сделали в поисках подхода к разработке диалектической логики как обобщающей и, главное, целостной теории диалектики, но авторы, выступавшие как наиболее авторитетные в этой области, столкнулись с камнем преткновения, который воздвигли сами, именно в вопросе о предмете философии в целом и диалектики как ее общей теоретической основы. Они безмерно подчеркивали, что диалектика есть наука о мышлении, что природу и общество и даже диалектику природы и диалектику общества должны познавать сами естествоиспытатели и обществоведы, а философы не имеют права вмешиваться в это дело, что они должны забыть о познании мира в целом, бытия вообще и т.д. и т.п.^[1]. Фактически часть советских философов стала повторять азы позитивизма, отказываясь от коренных мировоззренческих вопросов, от обязанности философов обсуждать и решать эти вопросы с позиций науки, а не мистики, рационализма, а не иррационализма и т.п. На использование понятий «онтология», «мир в целом», «бытие вообще» в советской философии с 1960-х годов было фактически наложено своего рода вето, табу, которое снизу многими философами так или иначе игнорировалось, но в центральных издательствах строго соблюдалось.

Естественно, что при таком подходе к разработке диалектической логики (а лучше говорить о теории диалектики, так же как физики говорят о теории физики, математики – о теории математики и т.д. и т.п.) меньше всего внимания из работ Маркса уделялось его Тезисам о Фейербахе, в которых прямо говорится о различении философских учений по тому, как в них понимается взаимосвязь субъекта и объекта, общества и природы, теории и практики, материи и сознания.

В предлагаемой вниманию читателей книге автор непосредственно отталкивается от Тезисов К. Маркса о Фейербахе, в которых в общем виде утверждается единство диалектики и материализма и материалистическое понимание общества – два великих философских открытия Маркса. И вся данная книга нацелена на раскрытие логики синтеза диалектики и материализма, а вместе с этим и логики распространения их на познание общества уже в развернутой теории диалектики. Набор категорий, анализируемых в книге, конечно, неполон, но он вполне достаточен для достижения ее основной цели. Надо учесть также, что данная книга дополняет и продолжает предыдущие работы автора: Логика диалектики (М., 2010, 2016), Диалектика и материализм: логика синтеза (М., 2016), Сущность философии (М., 2013), изданных в издательствах, объединенных названием URSS.

Очерк 1

Теория диалектики: Гегель, Маркс и советские философы

Гегель создал развернутую теорию диалектики, считая ее логической основой идеалистической философии, выражающей в обобщенном виде идеалистическое мировоззрение, неразрывно связанное с религией.

Опираясь на свою «Феноменологию духа», в «Логике» Гегель с самого начала берет в качестве непосредственного предмета исследования «идею как чистое знание» и ставит задачу представить это знание «во всем объеме его развития»^[2] от наиболее абстрактных определений идеи, в которых она выступает сначала в форме лишь всеобщей субстанции-объекта, не ставшей еще субъектом, до конкретной характеристики ее в качестве субстанции-субъекта, в полной мере осознавшей свою абсолютность, самообусловленность и вместе с тем свою идеальность, противоположность грубо чувственной материальности. Переход от одной категории логики к другой - это есть для Гегеля движение абсолютной идеи по пути ее самоопределения, самосознания. При этом с самого начала, когда абсолютная идея только еще приступала к познанию самой себя, она уже знала о своем высоком предназначении быть «истиной», «абсолютным основанием всего»^[3]. И это качество она сохранила во всех своих дальнейших определениях в категориях логики.

При этом Гегель отмечает, что интерес представляет не столько сам конечный вывод, взятый в отрыве от всего процесса его достижения, а «именно все движение в целом» от начала и до конца^[4]. «Напоследок мы узнаем, что содержанием и интересным является именно весь путь развития... Мы раньше узнали содержание, а затем мы приобретаем, помимо этого, то знание, что содержание есть живое развитие идеи... Каждая из рассмотренных до сих пор ступеней есть образ абсолютного, но вначале абсолютное выступает в этих ступенях лишь ограниченным образом, и поэтому оно заставляет себя двигаться дальше к целому, раскрытие которого есть то, что мы называем методом»^[5].

По Гегелю, философия есть наука о всеобщем и о мышлении, постигающем всеобщее. Всеобщее и мышление о всеобщем – это и есть собственный предмет философии. Не подчеркивать связь философского мышления с познанием всеобщего, ограничиваться утверждением, что предметом философии является мышление, не уточняя, о каком именно мышлении здесь говорится, значит не доводить определение философии до необходимой точности и конкретности, до полной ясности. Именно в этом слабость и недостаточность тех работ, в которых философское познание мышления отрывается от философского же познания бытия вообще, мира в целом.

Гегель всемерно подчеркивал значение для философии идеи единства мира. Вот его суждения на этот счет. «Все, заслуживающее названия философии, всегда клало в основание своих учений сознание абсолютного единства того, что рассудком признается лишь в его раздельности»^[6]. «История философии есть история открытия мыслей об абсолютном, составляющем ее предмет»^[7].

Гегель был убежден в возможности научной философии, способной безгранично продвигаться по пути познания объективной истины. Об этом красноречиво говорят его возвышенные слова: «Смело смотреть в глаза истине, верить в силу духа – вот первое условие философии ... У скрытой и замкнутой вначале сущности вселенной нет силы, которая могла бы противостоять дерзанию познания»^[8].

Как видим, идея единства мира для Гегеля является одновременно идеей его абсолютности, вечности и бесконечности, полной самообусловленности. Наиболее специально и кратко это выражается с помощью понятия субстанции, обозначающего то, что существует по собственной причине, не зависит ни от чего другого, кроме самого себя, что полностью является самопричиной (causasui). Данный отличительный признак субстанции неявно, имплицитно признавался философией с самого ее начала.

Но каким же образом философия осуществляет задачу познания всего мира в целом, единого и вместе с тем многообразного, абсолютного, вечного и бесконечного, хотя практически и чувственно мы имеем дело только с относительными, временно существующими (возникающими и неизбежно исчезающими) предметами? Ответ на этот вопрос таков: философия решает указанную задачу с помощью понятия всеобщего, охватывающего, включающего в свой объем все существующее без единого исключения. Свойственная человеческому мышлению способность обобщать доводится в философии до предела, до охвата мыслью о всеобщем мира в целом, не какого-либо ограниченного бытия, а бытия вообще. При этом философия познает всеобщее как самую глубокую сущность чувственно воспринимаемых отдельных явлений, подвергая анализу соотношение «всеобщее – отдельное», уточняя его понимание по мере обогащения знаний об отдельных явлениях и взаимосвязях между ними. У Гегеля сказано и об этом: «Философия начинается там, где всеобщее понимается как всеобъемлющее сущее, или, иначе говоря, там, где сущее постигается всеобщим образом, где выступает мышление мышления»^[9]. «Совершенно всеобщими формами противоположности являются всеобщее и единичное или, в другой форме, мышление как таковое и внешняя реальность, ощущение, восприятие»^[10].

Глубина мысли здесь соседствует с глубиной заблуждения. Гегель прав в том, что процесс познания всеобщего неразрывно связан с познанием мышления, но он сильно ошибся, сделав вывод, что и объективно само всеобщее существует лишь как вечный процесс мышления о самом мышлении (но уже не в виде человеческого мышления, а некоего придуманного им мышления вообще, названного им абсолютной идеей).

Очень важно иметь в виду гегелевское различение абстрактно-рассудочного, метафизического (бедного, одностороннего по содержанию) и диалектического, конкретно-разумного (богатого, всестороннего по содержанию) видов понимания всеобщего. Абстрактно-рассудочное понимание отражает только одинаковость явлений, игнорируя их различия, только покой, отрывая его от движения. Так понимаемое всеобщее отражает либо только единство и единственность неизменного, абсолютно тождественного себе бытия, исключающего какое-либо разнообразие и даже простое множество его проявлений (таково понимание бытия у древних элейцев), либо только множество неизменных самих по себе первоэлементов бытия, разрозненных друг от друга и способных только перемещаться, внешне соединяться и разъединяться (таково учение натурфилософской атомистики, обходящейся без внутреннего, т.е. действительного единства множества атомов). Диалектическое же, конкретно-разумное понимание всеобщего отражает тождество явлений в неразрывной связи с их различием. Покой здесь тоже признается, но не как абсолютный антипод движения (изменения вообще), а лишь как относительный, лишь как внутренний момент самого движения (изменения). Единство мира здесь предполагает его многообразие и последнее возможно лишь в рамках неразрывной взаимосвязи явлений, их подчинения частным, особенным и всеобщим законам единого бытия. Диалектическое обобщение осуществляется не путем абстрагирования от взаимосвязи явлений, а, наоборот, в процессе все более полного вовлечения в рассмотрение их взаимосвязей, вплоть до всеобщих, охватывающих все существующее, т.е. представляющих весь мир в целом.

Философия – это наука, представляющая мировоззрение на предельном уровне обобщения – на уровне всеобщего. Она должна выражать в систематизированном, научно обработанном, теоретическом виде отношение человека (человечества) на данном этапе его развития именно к бытию вообще, ко всему миру в целом, а не к какой-либо отдельной его части.

Сказанное означает, что философия есть наука непосредственно не обо всем (что фактически совпадает с наукой ни о чем), а об одном своем предмете – о всеобщем, но таком, которое включает в себя все. Поэтому философия имеет отношение ко всему, но взятому вместе как одно целое, как одно единственное бытие, внутренне многообразное и изменчивое. Не менее важно подчеркнуть, что философия одновременно с этим есть также наука, прежде всего, об одном особом отдельном объекте, специфика которого в том, что он является осознающим себя и практически, материально-действующим субъектом. Речь идет об общественном человеке или, что то же самое, о человеческом обществе. Философия есть наука о всеобщем в его отношении к человеческому обществу и о человеческом обществе в его отношении к всеобщему (миру в целом). Это расшифровка характеристики философии как всеобщей и непосредственно мировоззренческой науки.

Мировоззренческую сущность философии ярко выразил Гегель, сказав, что философия есть современность, схваченная в мыслях. К. Маркс тоже называл философию духовной квинтэссенцией своего времени.

Как Гегель говорил, что абсолютная идея в процессе своего развития превратилась из субстанции-объекта в субстанцию-субъект, так и применительно к материалистической диалектике надо сказать, что материя, подлинная всеобщая субстанция мира, в процессе возникновения человеческого общества превратилась из субстанции-объекта в субстанцию-субъект, а еще также надо сказать, что материя в указанном процессе стала одновременно объектом-субъектом, самопротиворечивой целостной системой «природа – общество», которые в отдельности могут рассматриваться только в результате большего или меньшего абстрагирования от их взаимосвязи. И все это означает, что на уровне философского (предельного общего всеобщего) рассмотрения отношения общества к природе (всему бесконечному миру, Вселенной в самом широком ее понимании) предстает как внутреннее отношение одной части бесконечного целого ко всему этому мировому целому, который тем самым и оказывается благодаря философии предметом человеческого познания.

Вполне оправданно разделение Гегелем логики диалектики на объективную и субъективную логику.

Объективная логика у Гегеля совпадает с онтологией, охватывающей учение о бытии и сущности. Этот раздел «Логики» Гегеля вполне рационален и понятен в основном, чего нельзя сказать о субъективной логике, где все перемешано, одно накладывается на другое – и развитие самой абсолютной идеи и ее познание самой себя, и познание всего этого самим Гегелем в его собственной философии. Реальный субъект – живые люди, сущность которых обусловлена совокупностью конкретно-исторических общественных отношений, т.е. общество на определенной ступени развития – заменен Гегелем самопознающим понятием (понятием понятия). Тем не менее и в этом разделе, в характеристике понятия, осознающего себя уже не просто как бытие, а именно как понятие, все-таки проступают в искаженном виде черты общественного бытия земных людей, имеющих дело и с живой природой, механикой, химией, техникой и многим-многим другим в жизни человеческого общества. Чутье великого философа и богатая эрудиция подсказали Гегелю, что после объективной диалектики, описывающей всеобщее бытие на уровне природного объекта, должна следовать диалектика, представляющая всеобщее на более высоком и сложном уровне развития, когда оно (всеобщее) превращается из объекта в активно действующего и познающего субъекта и по отношению к природе, и по отношению к самому себе.

Добавим, что указанные две части лучше, точнее именовать не объективной, а объектной логикой (диалектикой), не субъективной, а субъектной логикой (диалектикой). Термины «объективное» и «субъективное» обычно применяются для различения знания и познаваемого объекта, истинного знания и ошибочного мнения. В указанном смысле «объективное» и «субъективное» – резко различающиеся, противоположные оценочные категории. Термины же «объектное» и «субъектное» не являются оценочными, они просто обозначают разные части самой объективной реальности, разные, причем существенно, качественно различающиеся стороны взаимодействия.

Термины «объектное» и «объективное» близки друг другу. «Субъектное» же очень важно отличать от «субъективного». Субъектное – то, что объективно, на самом деле свойственно субъекту (человеку, устойчивым человеческим группам, человеческому обществу в целом). В этом смысле субъектное равнозначно объективному. А субъективное – то, что приписывается субъекту (как и объекту) односторонним, тем более ошибочным в своей основе знанием. Отчетливо различает «субъектное» и «субъективное» также А.И. Фурсов – историк широкого плана, он же философ и политэконом. Он пишет: «Субъектные факторы, как и системные, носят объективный характер … именно субъект – т.е. организованная и реализующая свои классовые интересы сила, обладающая властью, собственностью и информацией – есть реальная движущая сила истории. Именно субъект организует массы и устраивает революции, которые суть исключительно затратные организационно-финансовые процессы. Без субъекта с его организацией и финансами массы способны лишь на бунт»^[11].

В основе всего идеализма Гегеля лежит идеалистическое, искаженное понимание прежде всего самого человеческого общества и его сознания. По словам К. Маркса, Гегель на место человека поставил самосознание, сделал человека «человеком самосознания, вместо того, чтобы самосознание сделать самосознанием человека, … распространил этот идеалистический вывод на весь мир и в соответствии с этим направил все силы своего диалектического мышления на доказательство того, «что самосознание есть единственная и всеобъемлющая реальность»^[12].

Определение «абсолютное есть идея» является собственно гносеологическим определением мира, всеобщей субстанции с идеалистической точки зрения. С материалистической же точки зрения собственно гносеологическим определением мира, всеобщей субстанции, всей вообще объективной реальности является определение «объективно-реальный мир есть материя». Именно распространение понятия материи (в материализме) или понятия идеи (в идеализме) на весь бесконечный мир и есть собственная задача и собственный вывод соответственно материалистической и идеалистической линии философии.

Теперь о марксистской диалектике. К. Маркс написал весной 1845 г. «Тезисы о Фейербахе», опубликованные впервые Ф. Энгельсом в 1888 г. в качестве приложения к своей книге «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». При этом Энгельс оценил Тезисы Маркса как гениальный зародыш нового мировоззрения. В этих Тезисах Маркс заложил основы диалектико-материалистической философии, сделав два великих открытия: 1) соединил диалектику с материализмом и 2) распространил материализм на понимание общества и его истории, раскрыв с помощью диалектики материальные основы общества в виде материальной практики, материального производства. В Тезисах Маркса четко указаны качественные отличия новой философии как от гегелевской идеалистической диалектики, так и от всего предшествующего материализма, включая Фейербаховский материализм, коренным пороком которого была метафизика (антидиалектика).

В данных Тезисах Маркс фактически использовал терминологию Гегеля и Фейербаха, понимая ее явно по-своему. Предшествующий материализм, включая и фейербаховский, Маркс критикует за то, что «предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов», но все-таки, как и Гегель, рассматривает, «как истинно человеческую, только теоретическую деятельность», относясь к предметной деятельности, материальной практике пренебрежительно, считая ее как бы недостойной человека. «Недовольный абстрактным мышлением, Фейербах апеллирует к чувственному созерцанию; но он рассматривает чувственность не как практическую, человечески-чувственную деятельность». Фейербах не поднялся до понимания того, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»^[13].

В отличие от Гегеля Маркс четко понимает под объектом природу, а под субъектом – человека и человеческое общество, с возникновением которых в процессе развития земной природы она становится неразрывно связанной с человеком и обществом как совокупным субъектом, воздействующим и на природу, и на самого себя, то есть на целостную систему «природа – человеческое общество», не просто на объект как одну только природу, а на объект-субъект. Способом существования человека является не созерцание, для которого природа и человеческая жизнь представляются внешне сосуществующими двумя разными мирами, а материальное взаимодействие человека с природой, его чувственная, телесная деятельность, практика, связывающая в единое целое природу и общество и означающая, что это вовсе не разные самостоятельные миры, а зависящие друг от друга внутренние части единого мира. Соответственно с этим непосредственной основой и предметом человеческого познания (философского в том числе) выступает именно материальная, чувственная человеческая деятельность, практика, которая не только устанавливает взаимосвязь, единство природы и общества, но и сама характеризуется противоречивым единством объективного и субъективного, материального и идеального. Поэтому-то деятельностный подход к проблемам философии с позиций общественной практики закономерно и привел Маркса к установлению единства диалектики и материализма и диалектико-материалистического понимания общества.

К. Маркс и Ф. Энгельс, создав качественно новое философское учение, достаточно подробно и глубоко изложили и объяснили его содержание и методологическое значение в своих многочисленных работах, широко известных всему миру. Однако они не оставили после себя такой системы изложения теории диалектики, которое можно было бы считать диалектико-материалистическим эквивалентом «Науки логики» Гегеля.

Маркс, как создатель (вместе с Энгельсом) диалектико-материалистической философии, как глубочайший знаток истории философии в целом и диалектики Гегеля в частности, не только видел важность этой проблемы, но и имел прямое намерение осуществить такую разработку материалистической диалектики, написать свою «Диалектику»^[14].

Со временем задача методологически обоснованной разработки собственно философской теории материалистической диалектики приобретала все большую актуальность. Именно поэтому Ленин в самые тяжелые для большевиков годы находит время для разработки марксистской философии в «Материализме и эмпириокритицизме», поэтому же Ленин усиленно работает над теорией диалектики в 1914 - 1916 гг. Он сделал вывод, что материалистическую диалектику следует излагать по методу «Капитала» Маркса, обратив внимание на важность раскрытия диалектики общего и отдельного^[15]. События 1917 г., практическая государственная деятельность отвлекли Ленина от обсуждаемой теоретической проблемы. Снова получился временной разрыв в разработке теории диалектики.

Советские философы активно занимались ею с конца 50-х годов XX века. В этом отношении следует отметить работы М.М. Розенталя, Э.В. Ильенкова и других авторов по анализу логики «Капитала» К. Маркса, труды Б.М. Кедрова и большой группы философов по анализу «Философских тетрадей» В.И. Ленина, работы К.С. Бакрадзе, М.Ф. Овсянникова, Е.П. Ситковского, В.И. Шинкарука и других по анализу гегелевской системы идеалистической диалектики, работы по истории философии вообще. Необходимо также отметить результаты исследований по логике научного познания, по обобщению современного естествознания, по раскрытию «механизма» перехода от менее общих и глубоких теорий к более общим и вместе с тем более глубоким теоретическим системам знания. В этом плане особенно много сделано на материале физики (а также и биологии), что отражено в работах К.М. Завадского, Б.М. Кедрова, Б.Г. Кузнецова, И.В. Кузнецова, М.В. Мостепаненко, М.Э. Омельяновского, Н.Ф. Овчинникова, Ю.В. Сачкова, Г.А. Свечникова, И.Т. Фролова, В.С. Швырева и многих других. Особенно следует напомнить активное участие в разработке философских проблем естествознания выдающихся советских ученых академиков А.Д. Александрова, П.К. Анохина, А.И. Берга, Н.И. Вавилова, С.И. Вавилова, В.Л. Гинзбурга, М.А. Маркова, П.В. Симонова, В.И. Сифорова и других. Общие требования методологии построения научных теорий и способ их применения в некоторых частных науках выяснены достаточно четко. Главная задача теперь состоит в том, чтобы раскрыть специфику применения уже известных положений методологии научного познания к построению теоретической системы самой материалистической диалектики как наиболее глубокой и общей методологической основы всей современной науки.

Большая заслуга в раскрытии значения принципа единства логического и исторического принадлежит М.М. Розенталю и Е.П. Ситковскому^[16]. Оба автора подчеркивают не только то, что логика является отражением исторического развития познания, но и то, что логика играет первостепенную роль в процессе анализа истории познания. «Логика выводится из истории познания, и приоритет принадлежит истории познания, но логика не занимает эмпирической позиции по отношению к истории познания, не следует пассивно за всеми ее зигзагами, но именно обрабатывает ее, выделяя существенную логическую нить»^[17]. Аналогично высказывание М.М. Розенталя: «… обобщение истории мышления должно осуществляться через призму достигнутого на высшей ступени. Следовательно, не только история познания дает руководящую нить для понимания и научного построения системы логических категорий, но высшая, т.е. современная, ступень содержит в себе указания, как должна быть теоретически осмыслена и обработана история познания»^[18].

Важное значение имело осмысление метода восхождения от абстрактного к конкретному. Наиболее полно и глубоко это осуществлено Э.В. Ильенковым^[19]. В результате стало ясно, что структура теории, разработанной по методу восхождения от абстрактного к конкретному, должна воспроизвести не только структуру предмета этой теории и историю его собственного развития, но и историю его познания.

Советскими философами проведена плодотворная работа по анализу отдельных категорий диалектики. Важная роль в этом отношении принадлежит Философской энциклопедии в 5-ти томах (М., 1960 – 1970), работам Э.В. Ильенкова, А.Ф. Лосева, М.Г. Макарова, Л.К. Науменко, А.Г. Спиркина, В.И. Свидерского, В.П. Тугаринова и многих других авторов. Были предложены и различные варианты систематизации категорий. Одной из первых из них (если вообще не первой) явилась весьма полезная книга В.С. Библера «О системе категорий диалектической логики» (Сталинабад, 1958). Общей бедой многих предложенных попыток систематизации категорий диалектики является отсутствие общей идеи, связывающей множество категорий в единое целое, в подлинную систему.

В 1970-е – 1980-е годы значительное внимание было уделено более конкретному раскрытию взаимосвязи диалектики и материализма, диалектического материализма и исторического материализма, что имеет определяющее значение для разработки всей теории материалистической диалектики^[20].

Автор данной статьи тоже уже много лет занимается обсуждаемой проблемой^[21]. Переходя к сути своего подхода к ней, отметим прежде три момента.

Первый момент. По К. Марксу, разработка теории должна руководствоваться пониманием того целого, теорию которого мы должны создать. Образ этого целого, говорил он, должен витать в голове теоретика. В нашем случае таким целым является диалектико-материалистическое мировоззрение. Гегель говорил об абсолютной идее, что если в начале «Логики» признание ее первоосновой всего сущего выступает лишь как внешняя предпосылка, взятая из другой науки, то в конце теории это признание предстает уже как «нечто выведенное и доказанное в самой «Логике»^[22]. То же самое надо сказать о понимании материи в начале и конце марксистской теории диалектики.

Второй момент, который следует иметь в виду: теоретическая разработка диалектики может осуществляться на разных уровнях идеализации. Стерильно абстрактное (по форме, но не по содержанию!), логически чистое изложение ее теории вряд ли возможно. Использование в теории диалектики данных других, менее общих наук в определенной мере уместно и полезно. Главное – не откладывать на будущее разработку целостной теории материалистической диалектики на высшем уровне логического обобщения ее сущности, а непрерывно двигаться в этом направлении. Только при этом условии возможно реальное совершенствование соответствующих систем знания и диалектики в целом и ее больших разделов, и отдельных категорий. И чем больше исследователей будут участвовать в этом, тем значительнее будут результаты. Причем возможны разные варианты изложения теории диалектики, главное, чтобы в них имелась общая логика развития содержания. Что касается переходов от одних категорий к другим, то Энгельс, например, отмечал, что у Гегеля часто такие переходы достаточно произвольны^[23]. Предлагаемый нами вариант теории диалектики направлен на логически доказательное отражение указанных выше двух главных философских открытий К. Маркса.

В качестве третьего момента укажем здесь выводы, полученные С.З. Гончаровым^[24] в результате анализа составленного К. Марксом в ноябре 1857 г. при чтении «Логики» Гегеля нового плана исследования капитала. В этом плане Маркс подчеркнул логику развития категорий: всеобщность, особенность и единичность (В-О-Е)^[25]. Далее отмечается, что схема В-О-Е составляет общую логику метода восхождения от абстрактного к конкретному^[26], а также то, что «следует различать единичность как чувственную конкретность («это», воспринятое «здесь» и «теперь»), данную в живом созерцании, и единичность как мысленную конкретность, синтез особенных определений в целостность, завершающий результат исследования»^[27].

В нашем варианте теории диалектики схема В-О-Е приобретает следующий вид. На ступени В, в первом разделе теории диалектики, ее предмет предстает как отношение «Всеобщее – единичное (отдельное)». И всеобщее, и общество рассматриваются здесь в самом абстрактном виде. Их отношение друг к другу превращается во внутреннее отношение всеобщего к самому себе, поскольку общество и любое другое отдельное проявление бытия есть собственное иное бытие всеобщего. Главное здесь – не свести отношение всеобщего к самому себе только к тождеству с собой, для этого надо не упустить из виду его постоянное самоизменение при сохранении себя, что означает постоянное порождение внутри всеобщего все новых и новых отдельных его проявлений – все новых и новых его собственных внутренних противоположностей, свидетельствующих о самопротиворечивости и всеобщего, и отдельного. В первом разделе теории диалектики общество отождествляется с любым другим отдельным объектом, представленным тоже в самой общей, всеобщей сущности. Это всеобщий уровень рассмотрения и общества, и любого другого объекта, и самого всеобщего. Конечно, всеобщая сущность бытия, раскрываемая в первом разделе, присуща также и отдельным людям, и обществу в целом, но человек и общество здесь рассматриваются на уровне природы, остающейся объектом, еще не ставшим субъектом. Первый раздел совпадает с первой частью теории диалектики, которую можно назвать объектной диалектикой.

Два следующих раздела, соответствующих ступеням О и Е используемой схемы В-О-Е (всеобщность, особенность и единичность) – это уже субъектная диалектика (это название явно лучше, чем субъективная диалектика). Это – вторая часть теории диалектики. Ступени особенного (О) соответствует человек, выступающий в качестве индивидуального субъекта. И общество, и всеобщее на этой ступени выступают как особенное, поднимаясь на более высокий и конкретный уровень, приобретая новые свойства, атрибуты. Это связующая ступень между природой и обществом. Ступени единичного (Е) соответствует общество в целом. Таким образом, если у Гегеля три ступени развития всеобщего (соответственно три раздела логики): бытие – сущность – понятие, в нашем случае в трех разделах теории материалистической диалектики рассматриваются природа – человек – общество, причем и первое, и второе, и третье в данной теории диалектики представляют и себя, и всеобщее, выступая как уровни развития всеобщего (у Гегеля – абсолютной идеи, у нас – материи).

Сведя предмет философии к отношению «всеобщее – отдельное» и подвергая его теоретическому анализу, философия вначале определяет всеобщее как бытие. Конкретизацией этого положения служит раскрытие соотношения мыслимогоединого бытия с многообразным бытием чувственно достоверных отдельных явлений. По мере роста знаний об отдельных явлениях философия уточняет и обогащает знание и о всеобщем едином бытии или, что то же самое, о бытии всеобщего, о мире в целом.

Рассмотрение отношения «всеобщее – отдельное» в самом начале совпадает с рассмотрением соотношения единства и многообразия бытия, единого и многого. Вместе с этим анализируется соотношение покоя и движения, тождества и различия, взаимосвязи и отдельности (разделенности) явлений. Анализ утверждения элеатов «всеобщее (бытие) есть покой», показывающий несовместимость его с многообразием и изменчивостью явлений, приводит к выводу «всеобщее (бытие) есть движение (изменение)», который с логической необходимостью приводит далее к положению диалектики о самопротиворечивости бытия, в первую очередь, о взаимопроникновении всеобщего и отдельного.

Развернутый анализ отношения «отдельное – всеобщее» дает учение об объективной (объектной) диалектике, принципы, законы и категории которой в равной мере характеризуют и природу, и общество, и мышление. Основной вывод объектной диалектики: мир един в его самообусловленности (он сам ведь есть самопричина, вечная субстанция) и самоизменении как общем способе его существования. Мир на этом этапе философского рассмотрения предстает практически только как природа и как объект, еще не ставший субъектом.

Следуя далее по пути восхождения от абстрактного к конкретному, философия переходит к описанию бытия, развитие которого превратило его уже в субстанцию-субъект. На этом этапе философия уже сталкивается с обществом, но пока рассматривает его на уровне отдельного человека как индивидуального субъекта практики и познания. Общество как целостная система здесь учитывается лишь как фактор познания отдельных людей – исходных элементов общества. Именно в этом разделе философия непосредственно анализирует соотношение бытия и мышления и разделяется на материализм и идеализм. Объектная диалектика перерастает здесь в субъектную и разделяется на идеалистическую и материалистическую диалектику. Обобщение всей истории человеческого познания, опирающегося на материальную, практическую деятельность людей, на наиболее достоверные данные науки, убеждает в истинности материализма и материалистической диалектики, обосновывающих вывод, что мир в целом, бытие вообще есть не просто диалектически развивающийся процесс, но именно движущаяся и развивающаяся материя, поднявшаяся с возникновением человека и общества до осознания себя в качестве самоотражающейся, чувствующей и мыслящей субстанции-субъекта. Основной вывод в гносеологии: мир един в его материальности, а в целом теория диалектики совпадает с теорией материализма, утверждая в итоге, что единство мира состоит и в его саморазвитии, и в его материальности.

Учение о человеке, его труде, сознании и познании перерастает, в свою очередь, в учение об обществе и человеке в их целостном бытии, в совокупности всех общественных отношений. Соотношение материи и сознания здесь раскрывается более конкретно как соотношение общественного бытия и общественного сознания, а материализм в понимании природы перерастает в материалистическое понимание общества. Благодаря этому философский материализм превращается действительно в общее учение, охватывающее не только природу, но и общество. Делая вывод об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию, материализм становится не только более широким по сфере своего действия, но и более глубоким, вскрывающим всю сложность взаимоотношения материи и сознания.

Предлагаемый подход позволяет представить диалектику в полном объеме ее содержания, отражая в ее теории обязательно и философское понимание общества, без чего не может быть и речи о марксистской диалектике.

Между тем, почему-то обычно размышления о теории диалектики игнорируют философское учение об обществе. Это большая ошибка, противоречащая мировоззренческой сути философии и диалектическому пониманию развивающегося всеобщего, поднимающегося с уровня природного бытия до общественного, проходящего путь развития от субстанции-объекта (природы) до субстанции-субъекта (человека и человеческого общества). Автор давно убедится в этой истине. Сошлемся при этом на замечание В.И. Ленина о том, что в разделе «Понятие» «Логики» Гегеля просматриваются в зародышевом виде темы исторического материализма. Об этом же писал и В.Ф. Асмус: «Раздел «Понятие» в «Логике» Гегеля есть «имплицитное» изображение и предвосхищение системы «Философии духа», а в «Философии духа» — так же, как в еще ранее написанной «Феноменологии духа» — мы находим предварение категорий «Философии истории»^[28].

Категории объектной диалектики обязательно должны быть дополнены категориями субъектной диалектики, причем отражающими как объективно-реальную, материальную сторону жизнедеятельности людей (как отдельных, так и человечества в целом), так и субъективную, духовно-идеальную ее сторону, связанную с определенной, пусть и относительной, ограниченной самостоятельностью человеческого духовного мира. В этой области уже отчетливо проявляются особенности терминов и выражаемых ими категорий (понятий) субъектного, субъективного и объективного. Продолжая сказанное, можно ряд категорий (понятий) субъектной диалектики начать с объекта и субъекта, природы и общества, человека и природы, человека и общества, приспособительной деятельности животных и трудовой деятельности человека, отражения как общего атрибута материи и мышления как высшей формы отражения, материи и сознания, материального и идеального, объективного и субъективного, материального и духовного производства, познания и практики, производительных сил и производственных отношений, способа производства и общественно-экономической формации, базиса и надстройки, экономики и политики, науки и идеологии, общественного бытия и общественного сознания. Более знающие специалисты-обществоведы пополнят и уточнят этот набор категорий – понятий и последовательность их рассмотрения в целостной теоретической системе диалектики как центральной философской науки.

Представленный вариант теории диалектики четко выражает логику синтеза диалектики и материализма и логику распространения материализма (уже диалектического) с познания природы на познание общества, обеспечивая выполнение поставленной главной задачи.

Не повторяя сказанное в опубликованных книгах автора, далее приведем новый материал, относящийся ко второй части теории диалектики – к субъектной диалектике.

Очерк 2

Гегелевская субъективная логика и ее переосмысление

с позиций материалистической диалектики

Третья часть «Науки логики» Гегеля называется «Субъективная логика или учение о понятии». В предисловии отмечается, что в первых двух частях (о бытии и сущности) рассматривались более широкие логические предметы, чем в учении о понятии, которое оценивается здесь как познание истины, «вопроса о ценности вещей, взглядов и поступков, который ставит религия»^[29]. Уже это наталкивает на мысль о том, что данная часть «Науки логики» посвящена вопросам жизни человека (естественно, и общества). Далее читаем, что «понятие следует рассматривать не только как субъективную предпосылку, но и как абсолютную основу», причем оно «может быть таковой, лишь поскольку оно сделало себя основой»^[30]. Бытие и сущность суть моменты становления понятия, «в которое они погрузились и в котором они содержатся»^[31], Бытие, сущность и понятие у Гегеля – этапы развития всеобщего, субстанции, а не только философии, человеческого познания. Гегель сам подчеркивает особый смысл понятия, которое здесь используется. Наряду с этим он применяет термин «понятие» и в самом обычном смысле – как форму человеческого мышления.

Показательны последние слова 2-го тома «Науки логики»: «Понятие – царство субъективности и свободы»^[32]. В 3-ем томе эта характеристика понятия усиливается и конкретизируется: «понятие есть истина субстанции, и так как необходимость – это определенный способ отношения субстанции, то свобода оказывается истиной необходимости и способом отношения понятия»^[33]. «Понятие, достигшее такого существования, которое само свободно, есть не что иное, как Я или чистое самосознание»^[34]. Далее прямо указывается, что понятие есть индивидуальная личность, субъект^[35]. «Жизнь, или органическая природа, есть та ступень природы, на которой выступает понятие, но как слепое, не постигающее само себя, т.е. не мыслящее понятие; как мыслящее оно присуще лишь духу»^[36] (здесь в смысле человеку).э И еще: «понятие есть форма абсолютного, которая выше бытия и сущности»^[37]. А теперь, кажется, последнее: «Жизнь Я, дух, абсолютное понятие – всеобщности в смысле высших родов»^[38]. Ясно, что все это ступени развития всеобщего, а абсолютное понятие – это уже как абсолютная идея.

В разделе «Субъективность» Гегель показывает диалектическое содержание в различных видах понятий, суждений и умозаключений, описываемых обычной (классической, формальной) логикой. Можно сказать, что здесь он рассмотрел диалектические вопросы формальной логики, раскрывая постоянно различные аспекты единства всеобщего, особенного и единичного, подчеркивая не внешнее их сосуществование, а внутреннее нахождение друг в друге как в своем собственном инобытии. При этом уточняется понимание рассудка и разума, абстрактно-всеобщего и конкретно-всеобщего. В частности, делается вывод: «Низшие из всех возможных представлений о всеобщем в его соотношении с единичным – это представление о внешнем отношении всеобщего как чего-то только общего (и одинакового – Е.С.) многим»^[39]. Во всех отдельных вещах единичность связана через особенность с всеобщим^[40].

В разделах «Объективность» и «Идея» Гегель рассуждает о механизме, химизме, телеологии (цели и целесообразности), о жизни (вернее об идее жизни) и идее познания и абсолютной идее как предмете и содержании философии, об искусстве и религии, то есть говоря на марксистском языке, о формах общественного сознания, заключая все изложение характеристикой метода как объективной, имманентной формы познания всеобщего и абсолютного. Согласно этому методу «недостаточность начала (исходного определения всеобщего – Е.С.) должна заключаться в его непосредственности, наделенной импульсом к дальнейшему движению»^[41]. «Поэтому движение вперед не есть что-то лишнее; оно было бы таковым, если бы то, с чего начинают, уже было поистине абсолютным; движение вперед состоит скорее в том, что всеобщее определяет само себя и есть всеобщее для себя, т.е. точно так же есть единичное и субъект. Лишь в своем завершении оно абсолютное»^[42].

Самое рациональное, истинное у Гегеля, конечно, идея развития, которую он вопреки объективной истины пытался подчинить не идее как живой человеческой мысли, а надуманной, ложной так называемой «абсолютной» идее. Кстати, Гегель на полном серьезе заменял природу на идею природы, жизнь на идею жизни, познание на идею познания, а человека в качестве субъекта он вообще не называл, попросту обходился без этого слова (как и без общества), вместо человека говоря о понятии или о самосознании, что и отмечено было в свое время Марксом.

В рассуждениях Гегеля о механизме, химизме и живой природе отразились эволюционные мысли современной ему натурфилософии, последовательно переработанные несколько позднее Ф. Энгельсом уже с более надежных позиций новых знаний естествознания XIX века в классификации механической, физической, химической, биологической и социальной (общественной) форм движения и материи. В течение же ХХ в. и начала XXI в. человечество намного конкретнее узнало о планете Земля, о ходе ее эволюции под воздействием как внутренних ее процессов, так и под воздействием ближнего и дальнего космоса, о развитии земной макросреды от простейших физико-химических систем к живым организмам, а далее, в конце концов, к человеку, ближайшим животным предком которого был австралопитек. В ходе эволюции живой природы совершенствовалась не только морфология животных, но и их поведение в окружающей среде, взаимодействие друг с другом и деятельность с предметами природы. В результате примерно 2 млн лет назад появились первые виды человека, а 100 тысяч лет назад – вид Homosapiens – человек разумный, способный использовать не только готовые предметы природы, но и создавать искусственные орудия труда – принципиально нового вида деятельности, недоступного животным, овладевшим различными видами прототипов труда, но не самим трудом. Это очень важно иметь в виду. Труд и человек неразрывно взаимосвязаны. Причем связь между ними такова, что одинаково правильно сказать, что труд создал человека и что человек создал труд. В этом едином процессе было создано и общество. В итоге, как писал Ф. Энгельс, возникли вместе и готовый человек, и готовый труд, и готовое общество. В этом процессе возникло и полноценное человеческое мышление вместе с языком, речью. Психика животных и наше мышление, сознание в целом являются качественно различными формами отражения – одного из атрибутов, всеобщих свойств материи. Абстрактно-логическое мышление – это внутренняя основа человеческого сознания, а материальная практика – внешняя основа его. Важнейшей функцией мышления является познание мира, постижение истинного знания о нем или, кратко, истины, окончательным критерием которой выступает практика во всем ее историческом осуществлении.

Человек, труд, отражение материи, психика и мышление, сознание, познание, знание, истина, практика – это и есть основные категории второго раздела теории марксистской (материалистической) диалектики, представляющего начало субъектной диалектики. Важнейшими категориями этого раздела выступают и понятия материального и идеального, возникающие как момент соотношения материи и сознания. Названные категории относятся, конечно, и к третьему разделу теории диалектики в марксистском ее понимании, в котором рассматриваются вопросы, относящиеся к обществу в целом, и в котором появляются новые важные категории: общество, материальное производство, производительные силы, производственные отношения, социальные, политические, духовные отношения (сферы общественной жизни), базис, надстройка, общественное бытие и общественное сознание, обобщающие перечисленные до них понятия. Это самые основные понятия исторического материализма, без которых невозможно раскрыть общедиалектическую сущность общественной жизни. И, конечно, об общественном сознании невозможно говорить без анализа (хотя бы в самом общем виде) отдельных его форм – искусства, религии, науки, философии, особенно последней. В начале же субъектной диалектики (во втором разделе всей теории диалектики) рассматриваются вопросы, относящиеся к человеку прежде всего как индивидуальному субъекту познания и практики.

Очерк 3

Идеальное и материальное.

О трактовке идеального Э.В. Ильенковым[43]

Возникающее на уровне абстрактно-понятийного мышления знание означает также возникновение и идеального. Идеальное – это бытие предметов в сознании человека^[44]. Только на этом уровне отражение становится в полной мере субъективным образом объективной реальности. На чувственном уровне оно фактически выполняет функции образа отражаемой действительности, но не противопоставляется ей именно в этом качестве; здесь еще нет различения субъекта и объекта; идеальное бытие так относится к его реальному, материальному бытию, как относится идея предмета к самому предмету. Существование идеи предмета в сознании (обычно говорят «в голове») человека вовсе еще не означает реального существования самого предмета, хотя как идея, как мысленный образ он уже существует (но лишь в сознании). Такое существование предмета и обозначается словами «идеальное бытие предмета». Осознание этого отраженного бытия, его принципиального отличия от собственного бытия предметов достигается человеком с помощью понятий идеального и материального^[45].

Разработке проблемы идеального много внимания и сил уделял Э.В. Ильенков.

В статье «Диалектика идеального» Э.В. Ильенков пишет: «Объективность «идеальной формы» - это, увы, не горячечный бред Платона и Гегеля, а совершенно бесспорный, очевиднейший … упрямый факт …». Этот факт выглядит так: «налицо объективная, несмотря на свою очевидную бестелесность, форма движения физически осязаемых тел. Бестелесная форма, управляющая судьбами вполне телесных форм, определяющая быть им или не быть. Форма как некая бесплотная. Однако всесильная «душа» вещей. Форма. Сохраняющая себя в самых различных телесных воплощениях и не совпадающая ни с одним из них»^[46].

Вслед за Платоном и Гегелем Э.В. Ильенков называет «идеальной формой» не что иное, как общие, даже всеобщиеформы движения физически осязаемых тел, т.е. общие, всеобщие законы движения материи, которым подчиняется все существующее и действие которых проявляется во всех «телесных воплощениях». Налицо прямое отождествление идеального с всеобщим, которое в действительности совпадает со всем объективно-реальным, материальным миром, а его всеобщие атрибуты – формы или законы, всеобщие, устойчивые, вечно сохраняющиеся отношения материальных тел, неотъемлемые от материи, от века присущие ей стороны, важнейшие условия ее существования, отражаются сознанием человека в виде законов науки, диалектики в том числе, в виде системы отношений категорий. Вот эти категории и являются идеальной, мысленной формой, отражающей и выражающей на человеческом языке объективные общие и всеобщие формы бытия материи. Об этом и надо говорить, а не об объективности идеальных форм, чтобы не запутывать читателей. Чуть ниже Э.В. Ильенков так и напишет о различии материальных форм отношений между людьми и «идеального выражения этих отношений в формах их сознательной целесообразной воли, т. есть в виде … устойчивых идеальных образований»^[47].

Отметим еще один факт. Есть у Э.В. Ильенкова следующее суждение. «То, что исторически устоявшиеся стереотипы общественного сознания со стихийной силой навязываются – как извне действующая сила – индивидуальному сознанию и активно формируют это личное сознание по своему образу и подобию, еще никак не делает их материальнымиформами общественного бытия. Они были и остаются формами общественного сознания – то есть всецело идеальными формами». Приведя эту совершенно правильную, на наш взгляд, мысль, М.А. Лифшиц тоже вполне справедливо заметил: «Но если идеальное тождественно с сознанием (пусть это будет общественное сознание – все равно), то не понятно, чем это отличается от распространенного взгляда на идеальное»^[48]. Причем М.А. Лифшиц здесь же выражает согласие именно с оригинальной ильенковской концепцией идеального.

Идеальное, связанное с различением материализма и идеализма, - производное от идеи, мысли. А М.А. Лифшиц стал обсуждать в конце жизни идеальное в другом смысле – производном от идеала как предела совершенства. Это не синоним, а скорее омоним гносеологического идеального. М.А. Лифшиц – видный специалист по эстетике, не случайно, что он увлекся эстетическим понятием идеального, означающим совершенное как в природе, так и в человеческой жизни, как в материальном мире, так и в духовной сфере общества, но он без всякого обсуждения отождествляет указанные два значения идеального, что затрудняет восприятие его текста^[49]. Предложенная М.А. Лифшицем тема заслуживает отдельного самостоятельного рассмотрения. Он обращает внимание на наличие в немецком языке различных терминов Ideal и Ideell. «Так получилось, что в русской марксистской литературе Марксов Ideell переводится как “идеальное», а имеется в виду идеи нашей головы, нечто умственное, относящееся к сознанию»^[50]. Продолжая размышление, М.А. Лифшиц здесь же пишет, что содержание человеческой мысли «может быть как идеальным, так и совсем не идеальным» в смысле соответствующим или не соответствующим идеалу, истинным или не истинным. Затрагивает он и вопрос о гегелевском понимании истины не как соответствия понятия своему предмету, а, наоборот, как соответствия предмета своему понятию. Например, дурной, плохой человек – не истинный человек, он не соответствует понятию человека. Думается, если перевести мысль Гегеля с идеалистического на материалистический язык, то надо сказать, что одни люди больше соответствуют общей сущности человека, а другие – меньше. Как видим, вопросов возникает много. Ясно, что их надо обсуждать специально. К тому же М.А. Лифшиц не завершил указанную работу.

В заключение общего обсуждения проблемы идеального надо подчеркнуть теснейшую, просто неразрывную взаимосвязь категорий материального и идеального с категориями материи и сознания, с основным вопросом философии об их соотношении. Идеальное есть инобытие именно материи и именно в сознании человека, а не в чем-либо ином. Идеальное не есть всякое инобытие всякого объекта в любом другом объекте. Идеальное и материальное обозначают не вообще противоположные стороны бытия (бытие и инобытие, просто одно и просто другое), а именно гносеологическую противоположность материи и сознания. Идеальное – это не сама по себе объективная реальность (во всей своей полноте и целостности или в какой-то своей части, или более-менее одностороннем проявлении), а более-менее адекватное (истинное) отражение объективной реальности (материи) в сознании человека (других форм сознания мы пока не знаем). Инобытие одного в другом – чисто онтологическая категория, она, конечно, более общая, чем категория идеального, но и более абстрактная, в смысле менее содержательная. Подмена идеального абстрактным инобытием одного в другом – это уход от решения основного вопроса философии, от выбора между материализмом и идеализмом, это внесение путаницы в решение данного вопроса.

В конце главы об идеальном представляется уместным сказать следующее. Э.В. Ильенков был яркой личностью. Он высказал важные для теории диалектики теоретико-методологические мысли, но односторонне гносеологическое толкование предмета философии, увлечение платоновским учением об объективных идеях в итоге привели к тому, что свои богатые задатки он использовал не для разработки целостной теории диалектики, а для создания весьма сложной и противоречивой (не в диалектическом, а в формально-логическом смысле) концепции идеального. Конечно, и в связи с нею он высказал интересные мысли, но в целом эта концепция является надуманной и несостоятельной. И это не просто мнение на уровне «кажется», «как представляется», а аргументированный результат специального анализа содержания и изложения ильенковской трактовки идеального. Думается, данный исторический эпизод ярко показывает, насколько важна в науке мировоззренческая основа мышления исследователя. Формально-логическая непоследовательность в изложении Э.В. Ильенковым своей трактовки идеального свидетельствует о том, что он не довел свое понимание идеального до окончательного выбора между материализмом и идеализмом. Похоже, что он все-таки пытался удержаться на материалистической позиции. Пытался, но реально все-таки не удержался. Так или иначе, но споры вокруг его работ продолжаются до сих пор, хотя после его гибели прошло уже почти сорок лет[51]

Очерк 4

Идеальное и математика

После утверждения объективности «идеальных форм», с которыми имеют дело философы (Платон, Гегель …) и которые на самом деле являются объективными всеобщими формами (законами) существования материи, Э.В. Ильенков переходит к проблеме «так называемых «идеальных, или абстрактных, объектов» математического знания»^[52]. При этом он отмечает широкое распространение «утверждения, что современная математика, в отличие от математики прошлых эпох, вообще именно (и только) «идеальное» (мир «идеальных объектов») и исследует, что «идеальное» и есть ее единственный и специфический предмет»^[53]. Приведенное утверждение справедливо по отношению к современной теоретической, чистой математике, но ведь есть еще прикладная математика, связывающая всю математику с действительностью, объективной реальностью. Ниже мы еще вернемся к этому, а сейчас надо обратить внимание на очень своеобразную трактовку Э.В. Ильенковым того, что означает изучение математикой абстрактных или идеальных объектов. Он пишет: «если верно то, что современная математика изучает «идеальные объекты», которые, по вашему собственному заявлению, находятся в сознании, и нигде иначе, то вывод следует уже автоматически: современная математика исследует лишь события. Протекающие в сознании, лишь в человеческой голове, а никак не реальный, вне сознания и вне головы существующий мир». Эта концовка абзаца, а вот его начало, где знаменитый и коварный полемист уже явно отождествляет тезис «идеальное есть то (и только то), что находится в сознании, в голове человека» с тезисом «идеальное есть некоторый чисто психологический или психофизиологический, ментальный феномен»^[54](выделено мною – Е.С.) Неужели не видно, что здесь допущено ложное отождествление, что содержание тезисов разное?

Во-первых, лучше точнее говорить, что идеальные объекты существуют не в голове, а в сознании человека, в его содержании. Сознание человека включает в себя в пределе весь мир (точнее знание о мире), но мир, конечно, не находится в голове человека, и знания, мысли о мире тоже никто из хирургов, оперировавших мозг даже самых гениальных людей, не обнаруживал в мозгу человека, хотя ясно, что без человеческой головы, без головного мозга никакого сознания, никаких мыслей вообще не бывает. Психофизиологические феномены, которые Э.В. Ильенков издевательски по отношению к оппонентам отождествляет с сознанием в приведенном выше пассаже, даже не часть, не момент сознания, а скорее его внешняя, материальная основа, к которой сознание, конечно, не сводится при всей ее необходимости для самого существования сознания. И не только математики, все вообще теоретики и даже все исследователи-экспериментаторы, кроме специалистов в области психофизиологии, совсем не интересуются этими феноменами. Но никто из них не может обойтись без изучения той части идеального содержания сознания, которая относится к их специальности.

Э.В. Ильенков считал, что только с помощью его трактовки идеального можно объяснить и понять специфику математического мышления, правда, не опираясь при этом на сколько-нибудь конкретный и специальный анализ этой специфики, ограничиваясь, как сказано выше, несколькими броскими и неточными фразами.

Советские и современные российские математики и философы много внимания уделяли и уделяют философско-методологическим и историческим проблемам математики. Существует серьезная литература по этим вопросам, достаточно детальный анализ предмета и методов математики, ее разветвленной структуры, взаимосвязи различных математических дисциплин, закономерностей исторического развития математики и т.д. Для нашей темы особенно важен анализ взаимосвязи чистой, теоретической математики и прикладной математики, теснейшим образом взаимодействующей с физикой, кибернетикой, синергетикой, техническими науками и через них с действительностью, с материальной практикой.

На наш взгляд, и современная математика при всем ее своеобразии вполне согласуется с традиционным математическим пониманием идеального^[55].

С помощью методов математики были сделаны важные предсказания в астрономии и многих разделах физики. Математика помогла физикам создать сначала математический аппарат квантовой механики, физический смысл понятий и уравнений которой был раскрыт уже позже. С учетом этого и многого другого законно следующее размышление. «Могла бы математика быть действенным орудием развития производства и других наук, если бы ее понятия и законы не были отражениями свойств и отношений объектов и процессов реального мира? Нет, не могла бы.» Этот неоспоримый факт превосходно учитывали все сторонники материалистического миропонимания и неоднократно ссылались на него в борьбе против идеалистического истолкования предмета математики»^[56].

Интереснейший факт ярко описал и высоко оценил В.М. Тихомиров. «Математические корни специальной теории относительности были вскрыты выдающимся немецким математиком Германом Минковским. Им была объяснена связь специальной теории относительности с геометрией Лобачевского … Это было вдохновляющим событием для математиков: теория, казавшаяся абсурдной заумью, вдруг легла в основание механики Мироздания. Так счастливо завершилась драма, в которой великий Гаусс остановил перо, боясь быть непонятым, Бойаи сошел с ума, а наш гений – Н.И. Лобачевский – умер осмеянным и непонятым.

А через десять лет Эйнштейн создает общую теорию относительности, где рушит представление о «плоском» мире. Геометрия Мира оказывается искривленной, а его кривизна связана с тяготением. Эйнштейн пользовался для построения теории новейшими исследованиями геометров итальянской школы.

Это повлекло за собой интенсивнейшее развитие геометрии и топологии в двадцатые и тридцатые годы»^[57].

Для математики характерно наличие целого ряда ступеней абстракции и образование новых понятий, новых математических объектов на базе уже сложившихся. Поэтому возникнув вначале как наука о количественных отношениях и пространственных формах реального мира, она в части теоретического своего раздела превратилась в науку вообще о логически возможных (допускаемых теорией логики) количественных отношениях, а в пределе даже в науку об отношениях вообще^[58]. Забывая процесс абстрагирования, отвлечения этих отношений, в конечном счете, от материальных объектов, легко сделать вывод, что математические абстракции изначально, по своей объективной природе существуют как самостоятельные идеальные реальности. Социальные условия классово неоднородного общества, в котором представители привилегированных классов имеют преимущественные возможности для интеллектуальной и управленческой деятельности в обществе, закрепляют гносеологические причины возникновения идеализма. В итоге в большинстве современных стран идеалистические философские представления и религиозные взгляды остаются господствующими, широко распространенными, в том числе и среди ученых.

Еще Ф. Энгельс писал о том, что в целях специального изучения количественные отношения и пространственные формы сначала отделяют от их содержания и самих материальных объектов и рассматривают мысленно эти отношения и формы как самостоятельно существующие, а потом забывают о том, что в чистом виде эти отношения и формы существуют самостоятельно, сами по себе только для нашей мысли, только в мысли, и начинают представлять их как существующие в таком чистом виде (без содержания и материальных объектов) «как нечто самостоятельное, как явившиеся извне законы, с которыми мир должен сообразоваться»^[59].

На самом же деле количественные отношения как очень общие отношения существуют в самом объективном мире, но как неразрывно связанные с самими материальными объектами, их взаимодействиями и изменениями. В чистом виде, в качестве пустых форм, лишенных содержания, в полном отрыве от материальных объектов, повторяем, общие отношения (не только количественные), общие законы, общие категории возникают в мышлении ученых, создаются мышлением как абстракции, как эффективные познавательные средства, а главное, как отражение в человеческом сознании объективных отношений, объективных форм, законов существования, изменения и развития материи. Эти правильные абстракции и являются идеальными, а вовсе не сами объективные общие законы, как придумал Э.В. Ильенков. А именно в связи с этим он и набросился с негодованием на математические абстрактные, идеальные объекты, которые являются таковыми в рациональном, классическом смысле, поскольку являются продуктами абстрагирующей мысли. Продуктами мыслительными, мысленными, в некоторых случаях по своему познавательному содержанию очень далекими от объективной реальности, но в связи с другими абстракциями, более близкими к объективной реальности, оказывающимися очень полезным средством познания уже самой этой объективной реальности. Н.И. Лобачевский, например, создавал свою геометрию просто как воображаемую, а через несколько десятилетий она нашла практическое применение в качестве математической основы специальной теории относительности А. Эйнштейна.

Очень важным является следующий познавательный факт: «При этом чем более абстрактными и общими становятся понятия и теории математики, тем успешнее они используются в приложениях математики. Наглядным тому свидетельством являются современные абстрактные теории и методы математики, с помощью которых стало возможным решать не только проблемы астрономии, физики и химии, но и биологии и частично социальных наук»^[60]. И здесь же автор этих слов Г.И. Рузавин приводит мысль В.И. Ленина из его «Философских тетрадей»: «Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит – если оно правильное … от истины, а подходит к ней».

Исходные абстракции математических теорий создаются независимо от опытных, эмпирических данных, но не по произволу теоретиков, а по строгим правилам, требованиям, которыми они вынуждены руководствоваться. Для усиления надежности доказательств потребовалось формализовать сам этот процесс, представить его в виде последовательности формул, вытекающих из предыдущих по точно установленным правилам логического вывода. «Строгое доказательство основывается только на явно сформулированных аксиомах и правилах логического вывода: никакие ссылки на интуицию, наглядность чертежа и тому подобные нелогические факторы не допускаются»^[61].

Важнейшую роль в математическом познании играет критерий непротиворечивости, запрещающий логические противоречия в системе доказательства. Это требование вытекает из того, что только непротиворечивые системы аксиом могут иметь правильные интерпретации и поэтому могут быть использованы для познания действительности. Имеет значение и требование независимости аксиом. В отличие от теоретической математики прикладная математика в конечном счете стремится удовлетворить запросы практики. Она занимается построением, исследованием и оценкой математических моделей и использованием математических экспериментов^[62].

Наивно думать, что аксиомы и другие исходные положения теорий выбираются совершенно свободно, без всякого обоснования. Неправильны и утверждения об очевидной истинности аксиом. «Аксиомы (принципы) каждой математической теории описывают наиболее общие и существенные свойства и взаимосвязи объектов, изучаемых в этих теориях»^[63]. Именно благодаря этому они имеют определяющее значение для создания, развития и использования соответствующих теорий. Далее, внутри данной теории аксиомы логически недоказуемы, но «это не значит, что вопрос об их истинности остается открытым. Истинность и достаточная точность аксиом устанавливается всей практикой математического познания и его приложений («моделирование», проверка с помощью других наук и техники и т.п.)»^[64].

Полагаем, что для цели общего рассмотрения проблемы идеального в связи с математикой сказанного достаточно. Остается добавить, что в тех работах о взаимосвязи математики и философии, с которыми автору удалось познакомиться, ильенковская концепция идеального не используется и не обсуждается.

Очерк 5

Расширенное понимание общественного бытия[65]

В настоящее время отдельные авторы, даже исследующие общество в русле исторического материализма, начинают отказываться от признания производственных отношений материальными^[66]. Дело в том, что в ХХ в. существенно возросло регулирующее и даже сознательно запланированное воздействие государств (в первую очередь социалистических, а вслед за ними и капиталистических) на развитие как производительных сил, так непосредственно и производственных отношений общества.

Мысль о сознательном управлении экономическими процессами, в том числе построением или разрушением производственных отношений становится все более распространенной и убедительной. М.Н. Перфильев в конце ХХ века писал об этом так. «Общественные отношения применительно к современным условиям, прежде всего и в полной мере при социализме есть общественная связь, опосредованная общественным сознанием, т.е. проходящая при своем развитии через сознание людей»^[67], имея при этом в виду «материальные отношения – экологические, которые в настоящее время можно выделить как отдельный вид, традиционные экономические и … социальные, связанные с воспроизводством людей»^[68]. Социальное в данном случае понимается не в широком плане, как все общественное, отличное от природы, а в узком смысле, в котором социальным отношениям соответствует «обширная разносторонняя деятельность, которая протекает не в сфере материального производства …, а вне его». Они «материальны в ряде своих связей, производят (воспроизводят) человека, имеют самостоятельное значение, выступают наряду с экономическими»^[69]. В более поздней работе М.Н. Перфильев писал: «Каждый вид общественных отношений имеет присущую ему особенность осознания и последующего действия. Это во многом определяется взаимосвязью прошлых и настоящих норм общения и сфер общения. Тем не менее, общая тенденция применительно ко всем видам общественных отношений остается – общественные отношения складываются, проходя через сознание людей»^[70]. Как видим, указанное обстоятельство не связывается М.Н. Перфильевым с отрицанием материальности экономических, экологических и социальных (в узком смысле) отношений.

Постоянно, широко и убедительно пишет о сознательном управлении развитием экономических отношений и даже о проектировании этого процесса А.И. Фурсов, подчеркивая, что это происходит уже давно, фактически на протяжении всего существования капитализма и не только внутри отдельных государств, но и на наднациональном, надгосударственном уровне, причем при отсутствии так называемого мирового правительства, через сеть различных закрытых или тайных организаций (структур). И, как подчеркивает, А.И. Фурсов, произошло это и происходит «в соответствии с законами развития капитализма и его логикой»^[71]. Он утверждает: «Капитализм, несмотря на всю якобы стихийность рынка, значительно преувеличенную и мифологизированную (даже так называемый «mid-Victorianmarket» 1850-х – 1870-х годов – это не более, чем регулируемый социальный институт, просто регулировка неплохо камуфлировалась) – это проект»^[72]. «Без понимания того великого эволюционного перелома, который произошел в середине XVIII в., мы не поймем ни сути капитализма, ни прошлого, ни современных проблем, когда на повестке дня КС (конспирологических структур – Е.С.) стоит демонтаж капитализма. Не поймем – и в результате проиграем Большую Историческую Игру, призом в которой являются достойные жизнь и место под солнцем в посткапиталистическом мире»^[73]. В ряде работ А.И. Фурсов анализирует проектно-конструкторский этап в истории Европы и мира и роль в нем КС, среди которых и наиболее известные современные Бильдербергский клуб, созданный в 1954 г., Римский клуб (1968) и Трехсторонняя комиссия (1973)^[74].

Хотя А.И. Фурсов прямо не обсуждает вопрос о материальности или нематериальности производственных отношений, его анализ длительного исторического процесса подтверждает, на наш взгляд, то, что эти отношения как были ранее, так и сейчас остаются материальными, существующими вне нашего сознания и развивающимися по своим объективным законам, требования которых необходимо выполнять для достижения желаемых целей.

Все в обществе создается с участием сознания. Но не все созданное людьми существует после своего создания вне и независимо от сознания, подчиняясь своим собственным, объективным законам, неподвластным сознанию, которое может только считаться с ними, но не отменять их. Да, на уровне современного развития производства, науки и средств управления, включая средства массовой информации, государство способно все больше направлять развитие производственных отношений. Но от этого они не перестают быть материальными, подчиняющимися объективным законам материального производства, как не перестают быть материальными технические сооружения (здания, мосты, машины и т.п.), хотя они тоже созданы людьми с участием их сознания, пройдя путь от мысленной идеи до рукотворной материальной системы, действующей уже по не зависящим от человека и его сознания объективным законам.

Активный сторонник расширенного понимания общественного бытия Ю.Г. Манышев напоминает слова К. Маркса о том, что идеологические отношения «коренятся в материальных жизненных отношениях» и не «могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа»^[75].

По поводу мысли И.В. Сталина: «Надстройка – это политические, правовые, религиозные, художественные взгляды общества и соответствующие им политические, правовые и другие учреждения» - Ю.Г. Манышев справедливо, на наш взгляд, замечает: «Тут содержится один из источников определения надстройки как только идеального, духовного творения людей»^[76]. Думается, что сталинское утверждение не совпадает (во всяком случае полностью) с высказыванием К. Маркса о материальных жизненных корнях идеологических отношений. Вектор движения мысли И.В. Сталина в данном случае прямо противоположен вектору движения мысли К. Маркса. Что же мы должны вернуться к договорной «теории» Гоббса о том, что кто-то с кем-то решили договориться покончить с войной всех против всех и установили государство как управление по определенным правилам? По каким правилам? По правилам подчинения управляемых управителям. А кто это такие, как они разделились? А так, что возникло разделение труда, вплоть до разделения физического и умственного труда вместе с возникновением частной собственности, с разделением людей на богатых и бедных, на эксплуататоров и эксплуатируемых, т.е. с возникновением противоположных по своему положению в обществе и по своим интересам социальных классов и т.д. и т.п. Отсюда и разделение людей разных классов по взглядам, по содержанию мыслей.

В естественноисторическом процессе перехода от первобытнообщинного общества к первому раннеклассовому обществу, названному Марксом «азиатским» (но оно имело место и в древней Африке, и в Мезоамерике, Срединной Америке) возникло и раннее государство. И произошло это хотя и при участии сознания людей того времени, но отнюдь не по воле сознания, не как производное от сознания, а независимо от него. И как пишет автор интересной книги: «Именно государство стало играть решающую роль во всех сферах общественной, в том числе и экономической жизни. Вследствие этого произошло всеобщее огосударствление экономики»^[77]. На другой странице читаем про «ключевую роль огосударствления экономики, вне которого понять ее сущность невозможно»^[78]. Н.В. Сычев пишет, что появившаяся государственная власть представляла особый политико-экономический феномен. «Ее основой являлась государственная собственность на основное средство производства – землю, вне которой не могло бы закрепиться и воспроизводиться самодовлеющее положение этой власти»^[79]. Соответственно экономику первого антагонистического общества Н.В. Сычев четко и определенно характеризует как древнегосударственную экономику, выделяя в ней три экономических уклада: государственно-деспотический, частно-аристократический и общинно-частный. Это и есть азиатский способ производства, ведущая роль в котором принадлежит первому из них^[80].

Патриарх советской и российской политэкономии В.Н. Черковец еще в 1963 г. подчеркнул, что государство нельзя отождествлять только с политическим аппаратом управления. Наряду с этим оно все больше становится экономическим центром, представляющим специфические экономические отношения социализма. С учетом данной стороны деятельности государства можно частично согласиться, пишет В.Н. Черковец, с положением о «погружении государства в базис», т.е. в экономику, выдвинутым Н.И. Бухариным в 1920 г.^[81] Разделение В.Н. Черковцом указанных двух сторон государства подкрепляет точку зрения ряда отечественных философов, которые частично, в первую очередь с экономической стороны деятельности государства, относят его к общественному бытию, не соглашаясь с отождествлением его с идеальной, духовной частью надстройки. Разделение базиса и надстройки не совпадают с разделением общественного бытия и сознания, материального и идеального в обществе. Сказанное усиливает понимание фундаментальной роли государства в жизни общества, подчеркивает необходимость более надежного и эффективного устройства государства, установления действенного, реального контроля обществом деятельности руководящих органов и лидеров государства, не допускающего саму возможность появления среди них людей типа Горбачева и Ельцина, возглавивших процесс разрушения советского государства и первого в мире социалистического общества.

Расширенное и вместе с тем уточненное понимание общественного бытия в какой-то степени можно считать возвратом к исходным положениям К. Маркса и Ф. Энгельса об общественном бытии. «Сознание … никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием …, а бытие людей есть реальный процесс их жизни … Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание»^[82]. Еще один вариант данной мысли: «вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия, - одним словом, их сознание»^[83]. В предисловии к «Критике политической экономии» К. Маркс говорит об общественном бытии и общественном сознании уже намного конкретнее^[84]. Надо иметь в виду, что понятие «общественное бытие» более определенное, чем «жизнь» («общественная жизнь»).

Очерк 6

Роль диалектики в познании мира

Объективно диалектика есть единство (как тождество, так и различие!) онтологии, гносеологии и логики как относительно самостоятельных ее частей и аспектов. И в этом качестве вся теория диалектики от начала и до конца выступает и как онтология, т.е. как теория бытия мира, причем развивающегося мира от природы к человеческому обществу с его практикой, познанием, эмпирическим и теоретическим мышлением человека, и как теория познания им всего этого мира, причем непосредственно и прежде всего философского, предельно обобщенного познания, и как логика философского мышления. И в этом смысле онтология, гносеология и логика будут обязательно и тождественны, и различны. Диалектика, с какой стороны ее ни рассматривать, не может сводиться только к одному тождеству или только к одному различию соотносящих сторон и частей единого и вместе с тем сложно организованного целого. Тем более, когда в качестве целого выступает не что либо иное, а вся объективная реальность, вся изменяющаяся, развивающаяся и мыслящая материя. Если же отказаться от познания философией мира в целом, то придется отказаться и от положения о материальности мира.

В статье «Бытие» А.П. Огурцов, как всегда по-умному многознающий автор, пишет: «В марксистской философии … подчеркивается многоуровневый характер бытия (органическая и неорганическая природа, биосфера, общественное бытие, бытие личности) … Марксизм отстаивает историческую концепцию социального бытия, видя в нем совокупную чувственную (прежде всего материальную) деятельность индивидов, социальных групп и классов. Бытие понимается как реальный процесс жизнедеятельности людей, как «… производство самой материальной жизни» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 3. С. 26)»^[85].

А.П. Огурцов, не акцентируя, последовательно реализует системный подход и к бытию вообще, и к социальному бытию, давая последнему собственно философское определение на основе исходных положений К. Маркса и Ф. Энгельса о сущности материалистического понимания общества.

Системно-диалектическое понимание всеобщего как категории, охватывающей мир в целом и как единое целое, позволяет философии развить свойственную всему человеческому мышлению и особенно научному мышлению способность к обобщению познаваемых явлений до предельного уровня – до охвата мыслью, мышлением всего существующего без исключения, т.е. мира в целом. Именно для этого философии и потребовалось выработать категорию всеобщего, понимаемого в первую очередь в качестве всеобщего бытия, а наряду с этим и в качестве всеобщих законов – необходимых, устойчивых, существенных отношений между явлениями, выражающих многообразные виды их взаимосвязей, обусловливающих единство бытия в смысле его целостности. В соответствии с диалектическим пониманием всеобщего основной вопрос философии об отношении сознания к материи должен расшифровываться как вопрос об отношении человеческого (и всякого возможного иного) сознания именно к миру в целом, который в диалектическом материализма понимается именно как вся изменяющаяся, развивающаяся материя^[86]. Далее надо осознать, что для ответа на вопрос об отношении сознания к материи надо раскрыть отношение к миру в целом, значит и к всеобщему, самих мыслящих людей и самого общества как целостной системы, являющихся подлинными субъектами мышления и сознания. В итоге предмет философии начинает выступать как вопрос об отношении человека и общества (целостной системы, созданной людьми в качестве необходимого способа своего существования) к всеобщему. Развернутый ответ на этот вопрос и дается в теории диалектики, отражающей в очень и очень опосредованном и обобщенном виде развитие всеобщего (всеобщего бытия) от природы к возникновению отдельных людей и далее к их переходу от стадного образа жизни к обществу, к общественной организации жизни. Это и составляет содержание трех основных разделов теории диалектики – о природе, индивидуальном человеке и обществе в целом. В развитии философского знания от первого из этих разделов к третьему и дается конкретизация общефилософской идеи единства мира.

Между мышлением и бытием есть и тождество, и различие. Соответственно онтология, гносеология и логика не абсолютно тождественны, между ними есть и различие. Мышление не существует без бытия и познания. Нельзя абсолютизировать не только мышление вообще, но и диалектическое мышление, диалектическую теорию в целом на любом этапе ее развития. Положение о единстве объективности, абсолютности и относительности истины характеризует все познание и мышление, в том числе и философское, значит и диалектику. Объективные законы (формы) бытия, материи отражаются наукой не одноразово и не в абсолютной полноте своего содержания, а лишь в длительном, практически бесконечном процессе познания, благодаря которому элементов объективного и абсолютного знания, точно отражающих в своих рамках действительность, становится все больше и больше, истина как знание все больше приближается к действительности, все полнее совпадает с ней, но никогда совпадет полностью с нею, ибо развивается и действительность, а вслед за нею и познание ее человеком. Но абсолютного тождества между тем и другим никогда не будет, относительность знания не искоренима полностью и окончательно.

Сторонники призыва покончить с онтологизацией диалектики (см. чуть выше) ликвидируют онтологию целиком и полностью под видом, что ее функции могут быть выполнены только логикой. К сожалению, в познании не избежать крайностей. А по содержанию они совпадают. Полное отождествление мышления и бытия, логики и онтологии оборачивается фактически запретом познания философией, конкретно диалектикой самого объективно-реального мира. Философии дается право на познание только мышления, в конечном счете, только философского мышления, предназначенного при изучении мышления (но не бытия!) разрабатывать познавательные средства и передавать их другим наукам^[87]. Не похоже ли это на методы учения плаванию, не полезая при этом в воду?

Приведем пример плодотворного сотрудничества философов и естествоиспытателей в познании природы. В 1964 г. видный советский философ и космолог Г. Наан писал о космологии, что она является учением «о Вселенной как целом и о всей охваченной астрономическими наблюдениями области Вселенной как части этого целого», будучи пограничной наукой «на стыке астрономии, физики и философии»^[88]. Г. Наан отмечал и отрицательные моменты влияния определенных философских подходов на космологию. «Ряд существующих космологических концепций складывался под влиянием позитивизма. Это сказалось прежде всего в стремлении развивать космологию независимо от философии, в неосновательной претензии получить сразу и окончательно исчерпывающее решение вопроса о строении Вселенной в целом»^[89]. Далее в статье Г. Наана отмечаются диалектические особенности Вселенной как мира в целом и ее познания космологией и философией. «Диалектика состоит здесь в том, что бесконечная (в пространстве – времени и по неисчерпаемости свойств) всеохватывающая Вселенная является единством и взаимопроникновением противоположностей: однородности и неоднородности, прерывного и непрерывного, единого и многообразного, конечного и бесконечного, симметричного и несимметричного, обратимого и необратимого. Познавая конечное, мы всегда познаем и какие-то черты бесконечного, по части можем делать некоторые выводы о целом, но не можем просто переносить свойства одного на другое. Проблемы современной космологии должны решаться общими усилиями астрономии, физики и философии. Советская наука имеет в этом отношении определенные успехи»^[90].

Великие мыслители Гегель и Маркс придавали большое значение тому, чтобы знать не только готовую истину, но и истинный процесс познания, достижения этой истины. Только конкретное исследование конкретных процессов познания конкретных объектов (материальных и идеальных, все равно) может быть эффективным способом развития и онтологии (учения о бытии изучаемых объектов вплоть до Вселенной, мира в целом), и гносеологии, и логики как специальных наук о познании и мышлении. Вот почему так важны работы ученых (как философов, так и специалистов других наук), в которых анализируется (и чем детальнее, тем ценнее) история и логика развития научного (а также и художественного) познания. И здесь будет как раз к месту напомнить ленинский призыв всемерно укреплять союз философов, естествоиспытателей и обществоведов.

Хватит пугать возвратом к науке наук, призванной командовать другими науками. Командуют не науки, а определенные группы людей, выступающих от имени науки, а точнее от определенных идей, направлений развития тех или иных наук (не только философии, но и сельскохозяйственной науки, агрономии, физиологии, ракетно-космических исследований и т.д.), а еще точнее группы людей, выступающих от имени государственной власти и ее чиновников … Образовательные программы, идущие от соответствующего министерства, сейчас вообще не упоминают, например, о диалектике. И ни в каких вузах (за некоторыми исключениями) студенты ничего не слышат о диалектике, кроме ругательств в ее адрес. А всякая мистика, замена рационального иррациональным, наоборот, поощряется. Изучение действительности, объективной реальности, т.е. онтологических проблем, особенно важных, относящихся к основам общественной жизни, к коренным мировоззренческим вопросам, где в явном виде сталкиваются научные и антинаучные подходы, за которыми зримо или незримо стоят определенные жизненные интересы, сейчас попросту не приветствуются. А в итоге почему-то распространенные учебные пособия для аспирантов по курсу «История и философия науки» сплошь напичканы позитивизмом (неопозитивизмом, постпозитивизмом), а отнюдь не диалектикой. Так кто же командует? Философия как «наука наук» или анти-философия? Позитивизм ведь в принципе отрицает философию как таковую во всяком случае подчиняет ее специальным, частным наукам, помещая жалкие остатки от философии между религией и наукой.

Диалектика как теоретическая основа философии – органическая, закономерная часть всей системы научного знания, в первую очередь теоретического научного знания, обобщающего эмпирические данные. А пределов обобщения нет. Это давно известно. И в данной работе об этом уже говорилось. Познание всеобщего и тем самым вечного и бесконечного мира в целом и как единого целого – необходимая и реальная задача науки. Исторически получилось так, что эта доля выпала на науку, получившую случайно название «философия», а в ее рамках – на долю диалектики. Заниматься исследованиями того, что же представляет собой весь мир в целом – это то же самое, что и решать вопрос: какова же самая общая, предельно общая, а одним словом – всеобщая сущность нас самих, как и всех остальных несомненных явлений, среди которых и мы сами. И это реальная, не надуманная задача познания как была раньше, так и остается и сейчас одной из важнейших онтологических проблем философии и всей науки в целом. И чем теснее будет взаимодействие философов со специалистами других соответствующих наук в решении актуальных проблем познания природы, общества и мышления, тем плодотворнее будут результаты. Односторонние «гносеологисты» оказались со второй половины ХХ в. и до сих пор активнее и агрессивнее «онтологистов», голоса последних редко слышны. Поэтому хочется особенно поддержать В.И. Метлова, считающего, что «главным несчастьем исследований диалектики в нашей стране … является сугубо гносеологический подход к анализу диалектики»^[91]. Обсуждая взаимосвязи онтологии и диалектики, он фиксирует: «Что диалектика не противопоказана онтологии, постепенно делается ясным и у нас, и за рубежом»^[92]. В.И. Метлов делает вывод, что опыт решения вопроса о предмете исторического движения «свидетельствует в пользу необходимости снятия антитезы гносеологического и онтологического в анализе исторического процесса»^[93]. Как видим, автор чужд односторонним противопоставлениям, он за преодоление односторонности. И это единственно правильный подход.

Очерк 7

Качественное преобразование диалектики и материализма в процессе

их объединения и распространения на познание общества

К. Марксом и Ф. Энгельсом

Итак, истоком марксистской, диалектико-материалистической философии являются гениальные «Тезисы о Фейербахе» Маркса и «Немецкая идеология» К. Маркса и Ф. Энгельса. К. Маркс и Ф. Энгельс довели до конца решение вопроса о глубинном отличии диалектики от метафизики, материализма от идеализма. Возьмем первый тезис Маркса^[94]. Главное внимание он уделяет здесь именно взаимосвязи субъекта и объекта, природы и общества. Показывая необходимость одновременно и диалектического и материалистического понимания взаимосвязи природы и общества, Маркс тем самым показывает необходимость такого же понимания всех сторон этой взаимосвязи — и природы и общества, и практической и теоретической деятельности людей. По Марксу, общество и природа, субъект и объект неразрывно связаны между собой, и основой этой связи является не сознание, не теоретическая деятельность людей, а их практическая, чувственно-предметная, материальная деятельность, направленная на изменение как природы, так и самого общества, его практики и сознания. Это и означает одновременно диалектическое и материалистическое понимание взаимосвязи общества и природы.

Материальной основой человеческого мышления является не только и не столько телесная организация каждого отдельного человеческого индивидуума, но прежде всего общественная по своему существу и материальная по своей природе деятельность людей по преобразованию всей окружающей их действительности, в том числе и самих себя, своего собственного бытия, а также и своего сознания. В открытии этого факта и особенно в осознании его философского значения и состоит прежде всего заслуга Маркса и Энгельса в области философии. Конечно, и до Маркса и Энгельса было известно, что без материального производства и потребления его продуктов общество не может существовать, что в хижинах мыслят иначе, чем во дворцах и т.п., по при этом допускалось, что конечной основой, причиной самого изменения, развития, усовершенствования человеческой практики является все-таки сознание, мышление, разум, теоретическая деятельность людей, которая и расценивалась поэтому как истинно человеческая деятельность. Это служило основанием для противопоставления общества и природы, так как в природе таковой деятельности не наблюдается.

Как видим из указанного тезиса, на такой точке зрения стоял не только сознательный, последовательный идеалист Гегель, но и не всегда последовательный материалист Фейербах. Процесс распространения материализма на познание общественной жизни Маркс и Энгельс завершили экстраполяцией его на понимание самой философии и научно-теоретического мышления вообще. Пока понимание какого-либо принципа не доведено до объяснения с его точки зрения природы философии, нельзя считать, что этот принцип действительно распространен на все общество, на все без единого исключения его стороны и проявления, так как в этом случае вне сферы действия данного принципа оказывается анализ самой общей сущности бытия и сознания.

К. Маркс и Ф. Энгельс уделяли большое внимание раскрытию взаимосвязи природы и общества как основы процесса познания. При этом следует иметь в виду, что мышление человека, в том числе и философское, развивалось в соответствии с тем, как человек изменял не только природу, но и самого себя, свою общественно-историческую сущность, ибо эти процессы невозможно разделить. В этом проявляется то, что «определенное отношение к природе обусловливается формой общества, и наоборот»^[95].

Природа и общество качественно отличаются друг от друга, поэтому для распространения материализма на общество его также необходимо было преобразовать. По Энгельсу, «Фейербах был совершенно прав, когда говорил, что исключительно естественнонаучный материализм «составляет основу здания человеческого знания, но еще не самое здание» … Задача, следовательно, состояла в том, чтобы согласовать науку об обществе, то есть всю совокупность так называемых исторических и философских наук, с материалистическим основанием и перестроить ее соответственно этому основанию»^[96].

В процессе такой перестройки Маркс и Энгельс показали, что «та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляли себе в виде «субстанции» и в виде «сущности человека»»^[97] Благодаря именно этому открытию и было, с одной стороны, преодолено противопоставление природы и общества. а с другой — в полной мере осознано их качественное различие.

Большое значение имеет мысль Энгельса о том, что «материализм, подобно идеализму, прошел ряд ступеней развития. С каждым составляющим эпоху открытием даже в естественноисторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму»^[98]. В.И. Ленин добавил; «не говоря уже об истории человечества»^[99]. Но что означает изменение формы материализма при сохранении его исходной точки зрения? Это изменение означает отражение в содержании всех категорий данной формы философии полученного нового знания о той пли иной стороне природы или общества, углубление за счет нового открытия понимания как исходного принципа материализма в целом, так и каждого его частного проявления. Изменение формы материализма, если оно адекватно отражает прогресс научного познания, имеет своим результатом не что иное, как все более конкретное раскрытие внутренней взаимосвязи природы, общества и мышления, а также философии с другими областями научного познания.

Создание исторического материализма явилось вместе с тем процессом синтезирования диалектики и материализма, процессом коренного, качественного изменения формы всего материализма вообще. Многие противники марксизма, соглашаясь с тем, что Маркс и Энгельс создали новое, историко-материалистическое понимание общества, вместо с тем утверждают, что нового общефилософского учения (т.е., по сути, диалектического материализма) Маркс и Энгельс не создали. Помимо всего прочего, причиной таких утверждений является непонимание того, что исторический материализм и есть диалектический материализм в его применении к обществу.

А ведь замечание В. И. Ленина о том, что, «углубляя и развивая философский материализм, Маркс довел его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества»^[100], означает, что именно для распространения материализма на общество его необходимо было развить, соединить с диалектикой, превратить в диалектический материализм.

Энгельс прямо указывал: «Материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией стало возможно только при помощи диалектики»^[101]. Пояснением этой мысли могут служить следующие слова Маркса: «Чтобы исследовать связь между духовным... и материальным производством, прежде всего необходимо рассматривать само это материальное производство не как всеобщую категорию, а в определенной исторической форме. Так, например, капиталистическому способу производства соответствует другой вид духовного производства, чем средневековому способу производства. Если само материальное производство не брать в его специфической исторической форме, то невозможно понять характерные особенности соответствующего ему духовного производства и взаимодействия обоих. Дальше пошлостей тогда не уйдешь...

Далее: из определенной формы материального производства вытекает, во-первых, определенная структура общества, во-вторых, определенное отношение людей к природе. Их государственный строй и их духовный уклад определяется как тем, так и другим. Следовательно, этим же определяется и характер ихдуховного производства»^[102]. В этом же плане (т. е. в плане раскрытия значения диалектики для исторического материализма) исключительно показательно сравнение Энгельсом марксистского метода с гегелевским: «...гегелевский метод в данной его форме был абсолютно непригоден. Он был по существу идеалистическим. а тут требовалось развитие такого мировоззрения, которое было бы более материалистическим, чем все прежние...»^[103].

Идеалистическим ответом на вопрос о соотношении материи и сознания Гегель исказил объективное содержание всеобщего, философского метода мышления, он не раскрыл объективно-истинной логики развития, конкретизации философского, общедиалектического познания бытия вообще до познания общественного бытия людей и их общественного сознания. Но, не решив эту задачу, он первым осознал ее как собственную задачу диалектической логики.

Маркс и Энгельс, последовательно применив диалектический подход к развитию общества, с неизбежностью пришли к материалистическому пониманию последнего. Придя в процессе познания общества к необходимости объединить диалектику с материализмом, Маркс и Энгельс распространили этот новый, а именно диалектико-материалистический подход на познание всего мира, всей материи и всего человеческого сознания, в том числе и на понимание самой философии, и тем самым придали ему всеобщее, философское значение. Они преобразовали существовавшие до них исторические формы диалектики и материализма не только в их частном применении к обществу, по и в самых глубоких, в самых общих их основах, дали новую трактовку материализма и диалектики вообще, и вместе с тем философии и всего человеческого сознания и познания в целом.

Итак, создание исторического материализма явилось одновременно актом рождения диалектического материализма и материалистической диалектики. Их возникновение не могло состояться изолированно. Материализм, становящийся историческим, последовательным снизу доверху и сверху донизу, не может оставаться недиалектическим.

В процессе распространения диалектики и материализма на общество было осуществлено обобщение диалектических и материалистических учений путем их обогащения, конкретизации, путем углубления их основ. Здесь проявился универсальный механизм обобщения теорий, перехода от частных, ограниченных теорий к более общим и вместе с тем более глубоким. Обобщение, ведущее к принципиально новым теориям, происходит не путем абстрагирования одинаково-общего у многих отдельных явлений, а путем или открытии новых фактов, или анализа известных и ранее, но более сложных явлений, которые не укладывались в рамки старых теорий. При этом и обнаруживается ограниченное толкование исходных принципов этих теорий.

Значительная часть философов-марксистов придерживается той точки зрения, что диалектический материализм и материалистическая диалектика – это одно и то же^[104]. Такое понимание представляется наиболее соответствующим объективной сущности диалектики и материализма, но нуждающимся в дальнейшей разработке.

Вопрос о соотношении диалектики и материализма теснейшим образом связан с вопросом о соотношении диалектического материализма и исторического материализма. До сих пор неоднозначно понимание тезиса о том, что исторический материализм – это диалектический материализм, распространенный на общество, конкретизированный с учетом специфики общественных явлений, примененный к обществу.

Интересный анализ соотношения диалектического и исторического материализма содержится в работах Г.Г. Караваева, который к собственно философским категориям исторического материализма относит лишь те, которые обладают указанной способностью конкретизировать категории диалектического материализма применительно к обществу. В соответствии с этим к числу основных категорий исторического материализма он относит такие понятия, как человек – субъект всех общественных отношений, общество, общественные отношения, общественное бытие и общественное сознание, материальные и идеологические отношения, базис и надстройка, субъективный и объективный факторы, общественно-экономическая формация, исторический процесс и др.^[105].

При этом автор подчеркивает: «Основные категории исторического материализма являются самостоятельными категориями, отражающими специфику общественной жизни лишь в рамках единой диалектико-историко-материалистической философии, так как они, как и все основное содержание исторического материализма, имеют общефилософское значение при решении всех вопросов материализма в целом»^[106].

Ценность подхода Г.Г. Караваева к соотношению диалектического материализма и исторического материализма состоит в том, что он рассматривает его как процесс развития, восхождения от абстрактного к конкретному, от общедиалектических закономерностей, которыми до сих пор традиционно ограничивается содержание диалектического материализма, к более сложным и специфическим закономерностям общественных явлений.

Принцип развития еще крайне редко применяется к всеобщим диалектическим законам и категориям. Автор не раз писал об этом, однако анализ такого подхода почему-то не привлекает к себе внимания других авторов ни в плане подтверждения и дальнейшего обоснования, ни в плане опровержения.

Философия не имеет права остановиться на абстрактной характеристике всеобщих законов движения материи, она обязанадовести познание этих законов до объяснения с их точки зрения всего человеческого бытия и всего человеческого мышления. Рассматривая как единое целое весь мир, всю материю, наша философия рассматривает как единое целое и собственно человеческий мир. Философия как ядро и наиболее обобщенное выражение мировоззрения своим конечным предметом имеет все совокупное практически-теоретическое взаимодействие человеческого общества с природой, взятое в единстве его сторон. Взаимодействие общества и природы, субъекта и объекта является основой и предметом всего человеческого познания и сознания, но в отличие от философии другие науки и формы общественного сознания отражают эту основу более и менее односторонне. В качестве субъекта познания и практического действия марксистско-ленинская философия рассматривает все человечество в качестве объекта — всю объективную реальность, всю материю. Сама же материя соответственно выступает не только как объект, не только в природном своем проявлении, но и как субъект, в общественно-человеческом своем проявлении.

Поэтому все категории нашей философии следует рассматривать как отражение различных форм взаимосвязи человеческого общества со всей материей. В философских категориях мы имеем дело с материей именно как всеобщей субстанцией, как выражением единства всего мира, а с человеческим обществом — как внутренней частью всего этого единого мира, как особой, очень высоко организованной и относительно самостоятельной формой существования всеобщей субстанции.

Надо учесть также, что если материя как всеобщая субстанция существует вечно, не имеет начала ни во времени, ни в пространстве, то человеческое общество как особая часть материи имеет историческое начало, ограничено в пространстве и характеризуется не только непосредственно всеобщими, по и индивидуально-специфическими свойствами, отличающими его от других частей материи. Поэтому задачей философии является отражение как тождества, так и отличия человеческого общества от других видов материи. При этом отличие человеческого общества от дообщественных, природных форм существования материи должно рассматриваться в теории диалектики не как внешнее отличие независимых друг от друга предметов и не как нечто безразличное для характеристики самой всеобщей субстанции, а как выражение ее собственного отличия от самой себя, как выражение изменения, развития всеобщей субстанции при переходе от форм ее проявления в природе к формам ее проявления в обществе, в общественном бытии и сознании людей.

Все категории диалектики охватывают собой все относительно отдельные части материи, все материальные объекты и все их свойства, в том числе и человеческое (и всякое иное возможное) сознание, но каждая из категорий (точнее, каждая пара или группа категорий) отражает свою собственную, специфическую (но обязательно всеобщую в указанном смысле) форму всеобщей взаимосвязи. Как частные связи между явлениями различаются по их сложности, высоте или уровню организации, соответствующей определенному этапу исторической эволюции тех или иных систем, так и о различных всеобщих формах взаимосвязи явлений можно говорить как о более или менее простых или сложных, о более или менее развитых, включающих или не включающих в себя какие-либо другие всеобщие формы взаимосвязи, выражающих или не выражающих специфику проявления всеобщей взаимосвязи в том или ином объекте, на том или ином этапе исторического развития какого-либо ряда материальных и идеальных объектов (например, в объектах, представляющих различные этапы развития материи в рамках нашей планеты в процессе перехода от неорганической природы, к органической и дальше к человеческому обществу, его материальным и идеальным процессам). По характеру отражаемых всеобщих форм взаимосвязи явлений категории диалектики различаются не по степени общности, а по степени абстрактности или конкретности отражения всеобщей взаимосвязи.

Существует мнение, что в марксистской философии на уровне всеобщности находится лишь «онтологическая сторона диалектического материализма, связанная с изучением собственно объективной диалектики, т.е. всеобщих отношений действительности природы, общества и мышления»^[107]. По этой логике теорию познания как субъективную диалектику нельзя безоговорочно относить к уровню всеобщности. О диалектической логике и историческом материализме также говорится, что они представляют уровень особенного знания.

С концепцией В. И. Свидерского не согласны многие авторы, в том числе В. П. Тугаринов, который подчеркивает: «Философия есть учение о наиболее общих законах каждой из этих областей (природы, общества и мышления.— Е, С.),а не только об объекте (природе). Поэтому субъективная диалектика столь же законная сторона философии, как и диалектика объективная. Важнейшая проблема философии — это вопрос об отношении субъекта и объекта»^[108]. Одновременно Тугаринов справедливо выступает против сведения всей философии к гносеологии и делает общийвывод: «Всеонтологизм столь же односторонен, как и «всегносеологизм»»^[109].

Сознание и другие специфически отличительные свойства и отношения человеческого общества не являются абстрактно-общими свойствами и отношениями всей материи вообще, прямо и непосредственно они не связаны с существованием всех материальных объектов. В этом смысле наиболее универсальные законы социума (общественного бытия) и человеческого мышления, раскрывающие наиболее общее отличие материальных и идеальных общественных процессов от природных, являются, конечно, менее общими по сравнению с теми всеобщими законами, которые характеризуют материю (всеобщую субстанцию) в абстракции от различия между природой, обществом имышлением. Непосредственно всеобщие законы бытия в равной мере действуют и в природе, и в общественном бытии, и в мышлении, сознании людей. Причем общество и его сознание эти законы характеризуют именно как природные явления. Поэтому такие законы, хотя они действуют не только в «чистой» природе (т. е. там где нет общества и его сознания), но и во всех общественных явлениях (в том числе и сознании), совершенно правильно называются всеобщими законами только природы (законами всей материи вообще на уровне только природных ее проявлений).

Но будучи абстрактно-общей характеристикой общества и его сознании, выражением лишь тождества их с природой, непосредственно всеобщие законы диалектики по отношению к самой природе служат конкретно-общей ее характеристикой, учитывающей как тождество, так и различие всех природных явлений в их отношении друг к другу и тем самым учитывающей как тождество, так и различие всей материи вообще по отношению к самой себе на данном уровне своего проявлении. Все законы диалектики, начиная с самых абстрактных, являются всеобщими законами именно развития материи, перехода от одних форм ее существования к другим. При этом развиваются не только частные, но и всеобщие формы существования (развития) материи. Законы диалектики, как отражение в человеческом сознании именно всеобщих форм развития материи, должны быть развивающимися, закономерно переходящими друг в друга. Те законы диалектики, которые являются абстрактно-общими по отношению к обществу и его сознанию, но конкретно-общими по отношению к природе, могут быть развиты в законы, конкретно-общие уже и по отношению к обществу и его сознанию, отражающие как тождество природы, общества и мышления, так и их отличие друг от друга.

Эти законы, имея своей непосредственной целью отражение всеобщих форм существования материи на уровне проявления ее в человеческом обществе и его сознании, более конкретно характеризуют и общеприродные формы существования материи. Вся природа, все свойственные ей формы существования материи отражаются в данной группе категорий диалектики не в абстракции от материальных и идеальных явлений в человеческом обществе, а во взаимосвязи с ними, с учетом их специфических свойств и с точки зрения этих свойств. При таком рассмотрении сознание и все другие специфические человеческие свойства предстают уже не как только наши свойства, не как чужие для других явлений, но и как свойства всей материи, всех явлений вообще, взятых в единстве, как свойство всеобщей взаимосвязи на той стадии ее существования, на которой возникает человеческое общество в качестве одного из новых звеньев бесконечной цепи связи всего со всем.

Наиболее общие законы общественного бытия и сознания людей охватывают собой не только все собственные проявления нашего бытия и сознания, но и все другие материальные явления, характеризуя всеобщие формы взаимосвязи каждого из них с человеческим обществом и его сознанием. В этом смысле наиболее общие законы общества и мышления являются такими же всеобщими, как наиболее общие законы природы, но в отличие от последних они возникают только с возникновением человеческого общества и его мышления и характеризуют явления природы в их отношении только к человеческому обществу и его сознанию. Здесь вполне отчетливо обнаруживается исторический характер всеобщих форм (законов) существования материи, их развитие и связь этого последнего с развитием природы, общества и мышления.

С учетом сказанного вернемся к обсуждению вопроса о соотношении диалектического и исторического материализма. Как уже говорилось, их возникновение не могло произойти порознь. Известное положение — исторический материализм есть распространение диалектического материализма на познание общественной истории отражает внутреннее единство марксистского мировоззрения, процесс логического развития одной части диалектического материализма в другую. Это положение не может означать, что диалектический материализм был создан независимо от исторического. Без открытия фундаментальных положений исторического материализма не могли быть сформулированы и общие принципы всей диалектико-материалистической философия как целостной системы.

Диалектический материализм невозможен без исторического потому, что подлинно научное, до конца обоснованное и объясненное решение основного вопроса философии невозможно без выяснения диалектики общественного сознания и общественного бытия людей, без раскрытия того, что в основе происхождения и развития человеческого сознания лежит развитие чувственно-предметной, материальной, практической деятельности людей. Окончательное же решение этого вопроса было достигнуто только с возникновением исторического материализма.

Как в реальной истории человеческой мысли не было перехода от диалектического материализма к историческому, а был переход от непоследовательно материалистического понимания природы к последовательно материалистическому и вместе о тем диалектическому пониманию общества (и такому же пониманию природы), так и в логическом плане мы должны говорить о переходе не от диалектического материализма к историческому, а от диалектико-материалистического учения о природе к диалектико-материалистическому учению об обществе. Исторический материализм есть не что-то самостоятельное но отношению к философскому материализму в целом, а его внутренняя часть. Исторический материализм — это философское учение о наиболее общих законах исторического развития человеческого общества и его сознания. В этом смысле исторический материализм действительно является философией истории, по это не значит, что диалектический материализм есть только «философия природы». Диалектический материализм внутренне включает в себя и то и другое, отражая в системе своих категорий развитие природы, общества и человеческого сознания, их единство, выражающееся как в их тождестве, так и в их отличии друг от друга.

Выделение в качестве самостоятельной науки так называемых «философии природы», или «диалектики природы», так же необоснованно, как и выделение из диалектического материализма «философии общества». Подлинно всеобщим уровнем отражения природы, общества и их взаимодействия между собой характеризуется только одна научная философия — диалектический и вместе с тем исторический материализм. Наряду с диалектико- материалистической философией существуют частные науки, искусство, другие формы общественного сознания, а также области знания, связывающие философию с другими науками и формами сознания, задачей которых является, например, анализ и разработка философских вопросов различных естественных, общественных и технических наук. Но наряду с диалектическим материализмом, или помимо него, нет каких-то особых "философии природы" и «философии общества».

То, что обычно понимается в современной литературе под диалектическим материализмом, есть диалектический материализм не во всем объеме его собственного содержания, а лишь его общеонтологическая часть, раскрывающая тождество природы, общества и мышления, и часть теории сознания и познания, рассматриваемая фактически без историко-материалистического ее обоснования. Сэтим и связано то, что обычно диалектический материализм рассматривают как одну часть, а исторический материализм — как другую, внешнюю по отношению к первой часть марксистско-ленинской философии.

В отличие от представления о диалектическом материализме как абстрактно-общей онтологии, «внешне» сосуществующей с другими философскими науками, теория диалектики, отражая переход познания от категорий, характеризующих наиболее общие законы природы, к категориям, которые раскрывают специфическое содержание наиболее общих законов общества, включает как единство, органическую взаимосвязь, так и относительную самостоятельность составных частей марксистской философии. Целостная теория диалектики представляет ее не простой суммой различных наук, а целостной их системой. При этом сама теория диалектики выступает центральной частью, ядром всей этой системы, так как именно она является наиболее концентрированным и вместе с тем наиболее строгим изложением общей сущности марксистской философии.

Нельзя сводить теорию материалистической диалектики к механической сумме ее общеонтологических законов. Главное в теоретической разработке диалектики состоит в том, чтобы раскрыть логику и историю отражения в человеческом мышлении развития ее законов. Поэтому раскрытие логики перехода от законов, отражающих диалектический способ существования материи на уровне природных ее проявлений, к законам исторического материализма, всесторонне характеризующим взаимосвязь общественного бытия и общественного сознания, надо считать важнейшим и труднейшим делом диалектики, не внешним приложением, распространением, ее общих положений, взятых в неизменном виде, а их развитием в новые, более конкретные и сложные модификации. В противном же случае, если не брать диалектику в ее развитии от абстрактных характеристик бытия до отражения на всеобщем уровне тончайших моментов общественно-исторического процесса, законы материалистической диалектики К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина практически не отличить от законов идеалистической диалектики Гегеля. Идеалистическая диалектика Гегеля совпадает со всей системой его объективного идеализма. Так и материалистическая диалектика как наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления совпадает с диалектическим материализмом в полном объеме его содержания, включающем в себя исторический материализм.

С учетом сказанного следует считать очевидным, что нельзя излагать общие положения материализма, раскрывать объективный способ существования материи и ее соотношение с сознанием, не опираясь при этом на логику и историю познания законов диалектики. К сожалению, в нашей учебной, да и не только учебной литературе это до сих пор не соблюдается, вследствие чего материалистическое содержание диалектического материализма фактически остается оторванным от его диалектической концепции.

Не отрицая относительной самостоятельности своих частей, теория диалектики обосновывает возможность и необходимость более конкретной и детальной разработки каждой из них в виде относительно самостоятельных философских наук, которые в своем единстве и представляют всю диалектико-материалистическую философию в целом. Всю эту систему наук также можно назвать диалектическим и историческим материализмом, представленным здесь уже не только как единое целое, но и во всем многообразии частей, сторон и аспектов. В данном случае можно сказать, что это диалектический и исторический материализм в широком смысле слова.

Если ограничиваться одним только логическим подходом и учитывать специфику марксистской философии лишь в самом общем виде, то название «диалектический материализм» следует считать вполне точным, однозначным и совершенно достаточным. Но если учитывать не только логически необходимую включенность исторического материализма в общее, целостное содержание диалектического материализма, но и особое политическое и мировоззренческое значение исторического материализма, а также то, что К. Маркс и Ф. Энгельс создавали и разрабатывали диалектический материализм также и в форме исторического материализма, в форме диалектико-материалистического учения об обществе, то становится понятной целесообразность выделения в самом названии того, что эта доктрина есть именно диалектический и исторический материализм.

Но это название, конечно, нельзя понимать так, как будто диалектический материализм и исторический материализм являются различными и самостоятельными философскими учениями. Диалектический и исторический материализм — это единое, целостное философское учение, с необходимостью включающее в себя диалектико-материалистическое понимание как природы, так и человеческого общества. Еще раз подчеркнем, что нет и не может быть подлинно диалектического материализма без исторического материализма, а подлинного (т.е. на уровне собственно философского его понимания) исторического материализма вне и за пределами диалектического материализма. Наряду с диалектическим и историческим материализмом вне его могут быть только частные и специальные социологические концепции и теории, а также пограничные между ними и философией отрасли науки» которые в совокупности могут быть названы областью философских вопросов обществознания.

Можно сделать некоторые выводы о соотношении диалектики и материализма. Диалектика не есть ни онтология, ни гносеология, ни логика, ни методология, если брать их в отдельности. Диалектика есть прежде всего выражение определенною общего принципа понимания природы, общества и мышления, согласно которому все сущее в мире характеризуется как изменяющееся, развивающееся, внутренне противоречивое, лишь относительно отдельное в рамках всеобщей взаимосвязи. Аналогично этому не является одной из частей философии материализм, который также представляет собой выражение определенного общего принципа миропонимания, согласно которому материя признается первичной по отношению к сознанию, и в соответствии с этим рассматривается как всеобщая субстанция, независимая в своем существовании ни от чего другого, кроме самой себя. Диалектика и материализм имеют отношение ко всем сторонам, частям философии,

В аспекте вопроса о том, чем является мир и в чем заключается основа человеческого существования, содержание диалектико-материалистической философии в наиболее обобщенной и краткой форме его выражения сводится в конечном счете к утверждению; мир есть движущаяся материя, материальная деятельность по преобразованию этого мира лежит в основе человеческого существования, а сознание, в том числе и философия, является лишь отражением материи. В соответствии с этим вся система марксистской философии наиболее адекватно может быть обозначена именно как диалектический материализм. В аспекте же вопроса, как существует мир, каков внутренний способ его существования и каков метод нашего мышления, марксистская философия выступает прежде всего как материалистическая диалектика.

В диалектико-материалистической философии принцип единства мира как походный, самый фундаментальный философский принцип объединяет в себе все формы выражения единства мира, в том числе и принцип развития, который конкретизирует общую идею единства мира, подчеркивая, что способом осуществления единства мира, взаимосвязи всего со всем является развитие, взаимопревращение относительно отдельных проявлений мира. Принцип развития представляет собой прежде всего диалектическое содержание идеи единства мира. Другим важнейшим выражением этой идеи является принцип единства мира в его материальности, который представляет собственно материалистическую сторону содержания нашего понимания единства мира.

В соответствии с этим общий философский принцип единства мира в диалектико-материалистической философии получает более конкретное выражение как принцип единства мира в его материальности и развитии. Дальнейшей конкретизацией указанного принципа является вся система законов (категорий) материалистической диалектики, которая сама должна разрабатываться в соответствии с принципом развития. Задача теории диалектики логики— представить диалектико-материалистическую идею единства мира в виде систематически развитой теории или в виде теоретически обоснованной системы категорий, раскрывающих ее с разных сторон. Способом осуществления данной задачи является логическое развитие (конкретизация) идеи единства мира в процессе последовательного распространения ее на все стороны современного познания природы (бытия вообще), человеческого общества (общественного бытия) и мышления, т.е. на все стороны взаимосвязи субъекта (человеческого общества с его сознанием) и объекта (всей материи вообще). Этот логический процесс развития категорий, выражающих всеобщие законы взаимосвязи и развития явлений природы, в категории, выражающие всеобщие законы взаимосвязи и развития материальных и идеальных общественных явлений, должен в обобщенном виде отразить в себе конкретно-исторический процесс развития исторического познания всеобщей взаимосвязи явлений, а также объективный процесс развития конкретно-всеобщих форм (законов) взаимосвязи и развития явлений при переходе от природы к обществу и его сознанию.

Выделив у Гегеля красноречивые слова о тщете одного восхищения богатством и сменой явлении природы и о необходимости «двигаться вперед к все более точному пониманию внутренней гармонии и закономерности природы...»,В. И. Ленин подчеркнул: «Близость к материализму»^[110]. Конспектируя один из разделов «Науки логики», В. И. Ленин записал: у Гегеля здесь «гениальна основная идея: всемирной, всесторонней, живой связи всего со всем»^[111]. Исключительное значение для понимания того, какую роль для обосновании материализма играет диалектическоеучение о взаимопроникновении общего и отдельного, имеет мысль В. II. Ленина: «Образование (абстрактных) понятий и операции с ними уже включают в себе представление, убеждение, сознание закономерности объективной связи мира. Выделять каузальность из этой связи нелепо. Отрицать объективность понятий, объективность общего в отдельном и в особом, невозможно... самое простое обобщение, первое и простейшее образование понятий (суждений, заключений etc,) означает познание человека все более и более глубокой объективной связи мира. Здесь надо искать истинного смысла, значения и роли гегелевской Логики. Это NB»^[112].

О внутреннем соответствии, взаимодополнении материализма и диалектики свидетельствует и тот факт, что в перечне элементов диалектики первым Ленин указывает «1) объективность рассмотрения (не примеры, не отступлении, а вещь сама, в себе)»^[113]. Следует учитывать различие двух аспектов, или двух значений, понятия объективности, о которых говорил Гегель и на которые обратил внимание Ленин: «...оказывается, что и объективность имеет двоякое значение — значение чего-то противостоящего самостоятельному понятию, но также и значение чего-то в себе и для себя сущего»^[114]«Объективность имеет здесь» (у Сократа) «смысл в себе и для себя сущей всеобщности, а не внешней объективности», «не внешняя объективность, но духовная всеобщность» ^[115].

Объективность мира в смысле его самообусловленности, независимости от чего-либо другого, внешнего по отношению к самому миру, в смысле единства всего существующего, наличия всеобщих связей и отношений, нарушить которые не может ни одна часть мира, предполагает объективность мира в смысле его независимости от сознания любого, так или иначе ограниченного, индивидуального или коллективного субъекта, поскольку последний может быть только частью единого мира, в полной мере подвластной его общим законам. Гегель, конечно, понимал это, и поэтому он не отрицал объективность мира по отношению к собственно человеческому сознанию. Допущение зависимости мира от внешнего ему сознания несовместимо с признанием единства и самообусловленности мира. Кроме того, одной внешней зависимости мира от любого сознания вообще для абсолютного идеалиста Гегели было бы мало. Он допустил большее. Не вступая формально в противоречие с диалектической концепцией единого и самообусловленного мира, Гегель просто отождествил весь этот мирс некоей духовной всеобщностью, или с всеобщим духом, назвав его абсолютной идеей.

Итак, с какой стороны ни подходить к соотношению диалектического и материалистического аспектов понимания мира и его отражения в человеческом сознании, мы не обнаруживаем основанийхоть для какого бы то ни было противопоставления этих аспектов. То что диалектически понимаемое движение есть способ существования материи, в чем нас убеждает весь обобщенный опыт человеческого дознания, означает, что ни материя, ни движение не могут существовать друг без друга. В соответствия с этим В. И. Ленин и отмечал: «Сказать ли: мир есть движущаяся материя или: мир есть материальное движение, от этого дело не изменяется»^[116]. Аналогично этому принципиально ничего не изменяется от того, назовем ли мы свою философию диалектическим материализмом или материалистической диалектикой.

Заключение

В предлагаемом варианте теории диалектики достаточно наглядно прослежена логика синтеза диалектики и материализма, раскрытия единства диалектического материализма (целого) и исторического материализма (внутренней части), отражен путь движения от общедиалектического понимания бытия к диалектико-материалистическому пониманию природы и человеческого общества, а вместе с этим мышления и сознания как отдельных людей, так и всего общества (как индивидуального, так и общественного сознания). Философское учение об обществе – обязательная, органическая, внутренняя часть диалектического материализма (материалистической диалектики), а не внешнее добавление к нему.

Вся теория материалистической диалектики представлена здесь логическим развитием фундаментальной, исходной идеи философии – идеи единства мира, которая прошла (исторически и логически) путь от идеи единственного вещественного первоначала всего многообразия явлений (милетская натурфилософия) к абстрактной идее единства мира в покоящемся бытии (учение элеатов), далее к общедиалектической идее единства мира в его самоизменении, развитии (мысли Гераклита и особенно идеалистическая теория диалектики Гегеля) и, наконец, к идее единства мира одновременно и в его развитии, и в его материальности (материалистическая диалектика К. Маркса и Ф. Энгельса). На этом уровне познания диалектический принцип единства мира в его развитии и материалистический принцип единства мира в его материальности предстают как неразрывные аспекты единого диалектико-материалистического принципа единства мира.

[116] Там же. Т. 18. С. 286.