Дмитрий Владимирович Казарин (1960 – 2018)

Астраханское региональное отделение Союза писателей России с глубоким прискорбием извещает, что 2 февраля на 58-м году жизни скончался Дмитрий Владимирович Казарин, известный астраханский поэт, член Союза писателей России, лауреат литературных премий имени Василия Тредиаковского, имени Михаила Луконина, имени Павла Бляхина, имени Клавдии Холодовой, имени Леонида Чашечникова, имени Николая Ваганова, имени Павла Морозова, областного телевизионного творческого конкурса «Благовест».

БРАТУ ПО СОВЕСТИ И ПО СТЫДУ

«У поэтов есть такой обычай:
В круг сойдясь, оплёвывать друг друга...»

Так написал в стихотворении о великом Саади русский поэт Дмитрий Кедрин, творчество которого очень любил другой русский поэт Дмитрий Казарин. Я не знаю ни одного стоящего литератора, который «в круг сойдясь» или заглазно оплёвывал бы стихи нашего земляка! Что бы там каждый из нас, «гениальных», о себе не мнил, а настоящий талант товарища по «литературному цеху» мы всегда ощущали. Кто с восхищением, кто с завистью. Но не заметить, отринуть, зачеркнуть его невозможно. Потому что он – настоящий. Не милое щебетанье о «птичках-бабочках», не громыхание пустопорожними тирадами, не конструирование вычурной словесной зауми – поэзия Казарина – это глубокий смысл, спрятанный под оболочкой внешней простоты. Как это было и есть у всех настоящих русских поэтов!

«В потаённом саду
Круглый год распускаются почки.
Вешний запах цветенья
Царит в потаённом саду.
В том саду навсегда
Все мы – чьи-то сыночки и дочки,
Все мы – братья и сёстры
По совести и по стыду.
В потаённом саду
Под мерцающей веткой берёзы
Так легко засыпать
На шершавых ладонях отца.
В потаённом саду
Так сладки наши детские слёзы,
Наши вечные слёзы
Мы там не стираем с лица».

Дмитрий Казарин – плоть от плоти той астраханской рабочей окраины, которая всегда была становым хребтом города, области, страны. Которая, кряхтя, надрываясь, недоедая и недосыпая, несла на себе тяжкую ношу – судьбу Отечества. Оттуда, из рыбокомбинатовского барачного детства, где «мальчишкой, оседлав забор тесовый, мазал губы синевой тутовых ягод», вынес он стойкое убеждение, что родина, даже неласковая, скупая, принимающая труды и жертвы своих сыновей, как должное, всё равно – Родина. Можно ругать её на все корки за равнодушие, граничащее с бездушием, но нести тяжкий крест её сбережения ты обязан. Иначе какой же ты поэт и гражданин? Иначе предашь память деда, у которого

«В образованье был сплошной пробел.
Крестьянин. Руки, как коряги.
Расписываться даже не умел.
Он просто крест поставил на рейхстаге».

Был ли Казарин социальным поэтом, обличителем и ниспровергателем порядков, воцарившихся в стране в постсоветское время? Несправедливости хватало и в нашей прежней «социалистической жизни».

«Но всё это в прошлом осталось.
Иные теперь времена.
Где ж наша счастливая старость?
На тесный погост снесена».

Уже в наше «новейшее», буржуазное время мы выдвинули Казарина на соискание литературной премии имени Велимира Хлебникова. И он её не получил, потому что одна из городских чиновниц, которых в жюри было большинство, углядела крамолу вот в таких строках поэта:

«Мама на ночь ставит чайник кипятить:
«Вдруг к утру отключат воду, газ и свет.
А у нас и чая в доме нет.
Как же утром чаю не попить?»

Я так ясно вижу утро это:

• конец воды,
• конец газа,
• конец света.

А нам все нипочём.

Сидим на кухне, чай пьём».

– Это, что же, за пасквиль на плохую работу городского коммунального хозяйства мы будем премию присуждать? – возопила тогда дама, облечённая «культурными» полномочиями. Самое интересное, что Дмитрий до конца дней своих вспоминал этот эпизод не как поражение, а, напротив – как творческую победу. Победу над косностью и тупостью!

До «счастливой старости», да что там – даже до пенсии – Дмитрий, к нашей скорби, не дожил… Я узнал о печальном событии, проходя у Храма Покрова Пресвятой Богородицы мимо увечных, просящих милостыню. И в сердце опять ворохнулись строки Казарина:

«Мы не умеем подавать калекам.
Какой-то стыд отводит нам глаза...»
Так я писал пятнадцать лет назад.
Но всё проходит. Время – лучший лекарь.
Мои глаза не ведают стыда,
Хоть и не чёрств я сердцем, господа.
Зажав последний рублик деревянный,
Миную строй просящих подаянье
Спокойно, будто бы на мне – броня.
И только отмечает взгляд усталый,
Что «в том строю есть промежуток малый.
Быть может, это место – для меня».

Разве это не социальные стихи? Можно, конечно громыхать в рифму лозунгами типа: «Долой буржуев!» Но не правильнее и действеннее ли делать это с трибуны митинга или демонстрации? А вот когда поэт пишет:

«Долина нищих» – это для богатых!
Стоят дворцы-коттеджи густо так,
Что здесь не сможет развернуться танк…
Не подведи, товарищ авиатор!»,

его злая ирония доходит до каждого. Даже до тех, кто привык, что его хата с краю, что его дело терпеть и сопеть в две дырочки и тогда, когда под их окнами громыхают неожиданные выстрелы.

«А когда стрельба затихает,
встанешь призраком у окна,
– Слава Господу – запятая.
То «братки» шалят, не война. . .
Утро вечера мудренее.
Над Отчизной солнце встаёт.
Жизнь добра. Тепла батарея.
Канарейка в клетке поёт».

В последние годы Дмитрий всё серьёзнее размышлял не о сиюминутном, а о вечном, о том, что будет в конце земного пути.

«А утрата всего лишь обратная грань обретенья.
Сколько добрых друзей обитает на той стороне,
где уже невозможно ничто потерять, даже тени!
Где в их тесном кругу приготовлено место и мне.
Там в расчёт не берут, провожал Вас в дорогу оркестр,
или ты по реестру дарованных властью услуг.
Каждый там получает своё персональное место,
невзирая на штампы и подписи в правом углу.
Невзирая на звёзды погон и нагрудные знаки,
невзирая на каторжный рабский бессмысленный труд,
там для каждой породистой и беспородной собаки
своё место найдут. Своё место найдут».

В сердцах братьев и сестёр «по совести и по стыду» поэт Дмитрий Казарин навсегда занял самое достойное место. По праву честного таланта.