По словам президента РФ Владимира Путина, прозвучавшим на пресс-конференции по итогам 2017 года, несмотря на отдельные трудности, в державе все хорошо. Экономика растет, правительство в целом работает удовлетворительно. Но за счет чего наблюдается экономический рост, о котором постоянно говорят правительство, министры, Орешкин и другие, каковы тенденции восстановления экономики? Почему этого не ощущают рядовые россияне?

На эти вопросы отвечает директор подмосковного совхоза имени Ленина, заслуженный работник сельского хозяйства Павел Грудинин.

– Мы живем в состоянии постоянных обещаний, ожидания лучшей жизни, дорога к которой невидима. В этом-то и опасность. Общество в апатии: теряются надежды на обновление, конкретное решение перезревших экономических, социальных, политических проблем. На четвертом сроке властвования дождаться чего-то нового от, скажем, нового-старого президента по меньшей мере странно. И тут беспокоит жизнестойкость страны: останется ли она единой державой или развалится на наделы?

Нынешняя экономическая ситуация отличается от шестилетней давности тем, что резервы исчерпаны, элите уже почти нечего «пилить». На всех всего не хватило. Исчерпаны все фонды, инвестиций нет. И тут самое время объявить о платном здравоохранении, платном образовании, что «денег нет, но вы держитесь»… Поменяв Медведева на Кудрина, Титова, сейчас ничего хорошего для народа не добьешься: необходимы кардинальные изменения. Иначе ждите бунтов. Это, скажем так, планомерное развитие событий. Если вы не даете возможности людям жить нормально, если 40 процентов россиян за чертой бедности, если они тратят львиную долю своих доходов на оплату ЖКХ и на еду, недовольство системой «Платон», разоренные фермеры, голодные шахтеры, которым зарплату не выплачивают, «мертвые» моногорода, Москва, недовольная реновацией… Все это «звоночки» народных волнений. Ситуация раскачана до предела. Посмотрим, как в феврале поведут себя «низы», да и «верхи».

– Что должен сделать президент, какую проявить политическую волю, на какие основные структурные, экономические и политические реформы нацелить страну?

– Лидер КПРФ Геннадий Андреевич Зюганов предлагает: «…Давайте переведем повестку выборов в повестку делового общения выхода из кризиса». У нас есть люди, предложения. Например, шесть лет назад предлагали ввести прогрессивную шкалу налогов. Президент согласился, что «надо подумать», и вот уже 6 лет «думает». Сейчас слышу опять те же предвыборные обещания «подумать». Коммунисты предлагают, например: нужно половину налоговых денег оставлять в регионах на развитие. Нет, оказывается, кому-то выгоднее «крутить» деньги, потом какой-то мизер-подачку возвращать региону. Слушайте, вы будете хоть что-то делать, чтобы на территории Российской Федерации жить можно было не только в Москве и Санкт-Петербурге, а еще где-нибудь? Надо не говорить о необходимости борьбы с коррупцией, а бороться реально. Вы знаете, как в 1998 году правительство Примакова за несколько месяцев вывело страну из кризиса? При цене нефти в $20–30 за баррель мы заработали эффективно: поставили под контроль валютную выручку, банки, сделали так, что производством стало заниматься выгодно, преференции отечественному производителю ввели. Вот несколько шагов, которые привели к тому, что страна не скатилась в пропасть.

– В нынешнем правительстве есть такие Гераклы?

– В правительстве Медведева таких нет. Вопрос в другом. Есть стратегическое движение вперед, есть направление. Например, Бабкин. Это опыт канадский, помноженный на российский. Он написал программу достаточно, на мой взгляд, реалистичную. Надо дать возможность работать профессионалам конкретным. Есть люди, политическая партия. Президент должен создать правительство народного доверия, включить все политические спектры и после этого начать работать. Правительство народного недоверия, каким называется медведевское, на это не способно. Я – прагматичный человек, меня всегда интересует результат. А он сегодня такой: 40 процентов россиян за чертой бедности, разруха в сельском хозяйстве и в производстве… Даже то, что министра правительства главный чиновник «Роснефти» сажает в тюрьму, а сам не приходит и не выступает в суде – это что, не коллапс судебной системы?

Я не верю и высоким рейтингам нашей власти, ее парадным отчетам. Так называемый высокий рейтинг министра сельского хозяйства Ткачева разбивает реальная ситуация в его родном Краснодарском крае. То же в Москве с рейтингом мэра Собянина, который сузил улицы, чтобы положить столь любимую им плитку...

– Как бездействие правительства отразилось на близком вам сельском хозяйстве?

– Ровно так же, как на промышленной сфере, несмотря на победные отчеты о 140 миллионах тонн собранного зерна.

Во-первых, у нас «бумажное» зерно, о котором много говорили. Это значит, что иногда бункерный вес не совпадает с реальным после обработки. Второе. Я всегда спрашиваю: «Если у нас такое количество зерна, то за последние там 20 лет сколько новых элеваторов мы построили? И где хранится это зерно, вы можете рассказать?» Я как специалист могу вам сказать, что очень много зерна сгниет, не дожив до следующего урожая. Так было в прошлом году.

А вот еще пример. Вы знаете, какое огромное количество денег тратит государство на хранение этого зерна на элеваторах? Так вот недавно министр Ткачев заявил, чтобы хоть как-то провести интервенцию, нужно еще 10 миллиардов рублей для сохранности зерна. Они же потом не знают, куда его деть. В результате потратили, по-моему, 4 или 5 миллиардов на хранение, сейчас задолжали всем элеваторам, заполненным старым зерном. То есть мы за год не разобрались с этим, а новых мощностей для хранения зерна, для перевалки его, вывоза у нас нет. Вот такая у нас реальная действительность. А какая вам разница, сколько вы произвели зерна, если оно в большом количестве пропадет в тех местах, где произведено? Вас это радует?

– Это не радует, но как с рекордными надоями молока?

– Вам могут рассказывать все что угодно. Но вот, например, что говорил экс-заместитель министра сельского хозяйства: «Да, мы производим очень много овощей и картофеля, фруктов, но 50 процентов фруктов, плодов и 30 процентов овощей пропадает там же, где вырастили их».

Такой пример. У вас нет денег, чтобы купить курицу, свинину. Я вам сейчас по-другому посчитаю. Я об этом, кстати, недавно говорил на парламентских слушаниях. Что такое продовольственная безопасность? Это когда мы знаем, что у нас 140 миллионов населения, а каждый человек по нормам Всемирной организации здравоохранения должен съесть, допустим, 120 килограммов мяса и мясопродуктов. И вот Российская Федерация, которая потребляет 77 килограммов на душу населения – значит, меньше, чем африканские страны некоторые, меньше, чем, в среднем в мире – это 90, считает, что она себя полностью обеспечила мясом. А я говорю: нет, давайте по-другому. Давайте возьмем среднеевропейские и среднеамериканские показатели – а мы же все-таки не развивающаяся страна, а страна богатая, умножим 140 миллионов на 120 килограммов на душу населения в год и получим общий объем мяса, который нам нужен. А потом посмотрим, сколько мы произвели. И вдруг выяснится, что никакой продовольственной безопасности у нас нет, если мы начнем нормально питаться.

То же самое с молоком. Вот, кстати, про это зерно. А что такое зерно? Зерно – это сырье для производства молока. Но мы ввозим огромное количество сухого молока, всякого пальмового жира и всего остального, потому что не можем обеспечить натуральным молоком и молокопродуктами своих граждан. Почему не можем? Первое: граждане не могут купить натуральные продукты, денег у них нет, падают реальные доходы населения, и поэтому они покупают пальмовый жир, заменитель животных жиров. Но если вы возьмете, как было в Советском Союзе, 400 килограммов молока и молокопродуктов на душу населения, умножите на 140 миллионов, поймете, сколько вам нужно будет натурального молока, а не какого-то суррогата. Тогда вы скажете: «Слушайте, а у нас и коров-то не хватает»... И тогда возникнет вопрос: а сколько денег надо вложить, сколько зерна нужно, чтобы получить вот такое количество молока и мяса? И вдруг выяснится, что в 1979 году, по-моему, мы произвели примерно столько же зерна, 129 миллионов тонн, а зерна нам не хватало, мы еще докупали. В результате мы оказались на том уровне, который тридцать лет назад уже достигли.

А вот реальные наши успехи в так называемой продовольственной безопасности – это успехи химических и других структур, которые кормят нас фальсификатом, очень похожим на натуральные продукты. Поэтому я считаю, что никакой продовольственной безопасности мы не достигли. Продовольственная безопасность – это физическая доступность продовольствия, качественного, натурального, а второй фактор – экономическая доступность продовольствия. Правительство нанесло оглушительный удар по экономической доступности продовольствия. Оно сделало людей нищими, в результате они не могут купить натуральную еду, а правительство говорит: «У нас все хорошо!» Но если убрать весь фальсификат с полок, перейти на ГОСТы Советского Союза, знаете, что будет на полках?.. Тогда у нас в магазинах стояли трехлитровые банки сока, томатного, яблочного. А теперь – пакеты с китайским концентратом. Так что же радует правительство – что зерна много или то, что доходность сельского хозяйства стала ниже, извините, городской канализации? Мы производим некачественное зерно, все это знают, но государство не стимулирует производство качественного зерна. Нам же главное – вал, а что в этом вале, в валовке появилось, это же одному Богу известно.

– А что такое «бумажное зерно»?

– Вы про приписки слышали? Никто толком не знает, сколько произведено продукции, потому что отчетность наша, скажем так, неправдива. Мы точно знаем, что у нас нет такого количества молока, картофеля. Не могут вручную 90 процентов картофеля, например, и овощей вырастить на личных подворьях, потому что вручную это сделать невозможно. В 2016 году прошла всероссийская перепись, которая выявила, что число занятых в сельском хозяйстве упало на 43 процента, то есть было 3 млн 100, а сейчас 1 млн 700. А вот модернизации не произошло. Но это меньшее число крестьян без модернизации стало производить большее количество зерна. Вы можете это объяснить? Объяснить ничего невозможно. Таких примеров множество. Если взять по отчетности, то, например, коров в личных подсобных хозяйствах все больше и больше. А я все время спрашиваю: «Слушайте, а как они доят?» Ведь на личном подсобном хозяйстве, где есть 8–10 коров, не поставишь доильный аппарат. Ну его просто не существует. Значит, они что, вручную доят? Для того чтобы вручную подоить, нужны люди. Но их на селе не осталось. Приписки.

– Вы сказали, что продовольственная безопасность – это доступность качественных, натуральных продуктов и возможность их купить по доступной цене каждому россиянину. Что для этого надо?

– Изменить государственную сельхозполитику. Создать экономические условия, то есть направить деньги на развитие села, инфраструктуры. Надо вернуть людей в село. Сельское хозяйство всегда было основой российской экономики, точкой роста государства. Если вы сделаете людей богатыми, по крайней мере состоятельными, они захотят питаться нормально, доброкачественными продуктами. Это огромный потенциал роста сельского хозяйства. Ни одно сельское хозяйство на экспорт никогда не развивалось. Знаете, в Бразилии есть два министерства сельского хозяйства: одно занимается крупными агрохолдингами, а другое – сельскими территориями с мелкими, средними предприятиями. Это два совершенно разных бюджета, но цель их – обеспечить население качественной и доступной по цене едой. Если бы мы тратили деньги на обустройство своей страны, мы бы сейчас жили, как в Арабских Эмиратах. Это я вам гарантирую.