В «Астраханской правде» № 13 от 2 апреля 2015 г. была опубликована статья нашего постоянного читателя, внештатного корреспондента, ветерана труда Василия Никаноровича Борисова под рубрикой «дети войны», в которой он рассказывает о детских воспоминаниях периода Великой Отечественной войны. Эта статья является продолжением ранее опубликованной под названием «Опалённое войною детство».
Сразу после оккупации нашей местности немецко-фашистскими захватчиками был создан партизанский отряд в селе Касеваты, так и назывался Касеватский. Возглавлял его бывший директор совхоза Василий Филиппович Аксёнов, который впоследствии написал книгу «Огненный коридор». Эта книга имеется в Астрахани в библиотеке им. Крупской.
Основной задачей Касеватского партизанского отряда был срыв движения по железной дороге на участке г. Киров Калужской области и станцией Крищёв Могилёвской области, являющейся ближайшим пунктом к Белоруссии.
Касеватский отряд часто нападал на железнодорожный гарнизон немцев, оставленный для охраны этого важного железнодорожного пути, ведущего к ближайшему крупному железнодорожному узлу Орша. В одном из боёв с немецким гарнизоном был убит мой двоюродный брат партизан Борисов Иван Филиппович.
Многие события тех жестоких боёв стерлись в детском сознании, но ряд воспоминаний остались на всю жизнь. К началу декабря 1941 года наступление врага было оставлено на подступах к Москве, а в первых числах декабря того года началось контрнаступление наших войск, и враг был отброшен от Москвы на расстояние от 120 до 400 км. К сожалению, наши войска не дошли до нашей местности всего лишь 50 км, и фронт был стабилизирован до сентября 1943 г. И самые трагические события для нас, находящихся на оккупированной немцами территории, происходили в течение последующих 20 месяцев. На протяжении всего этого периода партизаны, подпольщики вели активные боевые действия, уничтожая немецких оккупантов.
Наш Рогнединский район – самый северный район Брянской области, граничит с Калужской и Смоленской областями. И события тех лет развивались совместно с соседями.
Вспоминается такой случай. В десяти километрах от нашей деревни, в лесу, у деревне Витлица Калужской области располагался штаб партизанского отряда. В первых числах апреля 1942 г. эсэсовская часть решила уничтожить штаб. Звуки того боя хорошо были слышны и у нас.
В подкрепление войсковой части наземной операции фашисты использовали даже авиацию. Самолёты с фашистской свастикой поднимались с Сещенского аэродрома, распложенного всего лишь в 45 км от места боя, и бомбили партизан. Это с того аэродрома, где действовал интернациональный подпольный отряд под руководством героя Советского Союза Анны Морозовой. Этот отряд подкладывал под самолёты мины, которые взрывали самолёты в воздухе.
Несмотря даже на использование авиации, уничтожить партизанский отряд немцы так и не смогли.
Мы в это время прятались в землянках, где взрослые постелили для нас солому, чтобы мы не замерзали на голой земле.
Остатки недобитых вояк, бежавших с поля боя, ворвались в нашу деревню, чтобы на мирных жителях отомстить за своё поражение. И вот как сорвали немцы злость на беззащитных, невиновных в их поражении людях. Жители противоположных домов, выскочив на улицу, побежали по огородам, чтобы укрыться в землянках, вырытых в склонах на берегу реки. И когда люди перелезали через колючую проволоку, по ним был открыт пулемётный огонь. На моих глазах убитые женщины с детьми повисли на проволоке. Но на этом зверства нелюдей в нашей деревне не закончились. Не успевшее уйти мужское население, а это были подростки 12 лет и беспомощные старики, построили у школы, расстреляли. На месте расстрела наших земляков впоследствии был сооружён памятник жертвам этой трагедии.
Не менее трагические события произошли два месяца спустя после описанных. А по сути они продолжались вплоть до освобождения моей Родины от немецких оккупантов в сентябре 1943 года. А поскольку летом немцы с железнодорожного гарнизона часто нападали на нашу деревню, то мы, все жители деревни, ночевали в лесу - так было безопасно. В связи с этим небольшое отступление.
П еред отступлением наших войск колхозный скот, чтобы не доставаться врагу, специально выделенными колхозниками угоняли на восток, подальше от войны. Но иногда несколько голов животных по разным причинам отставали от основного стада и бродили за деревней. И мы, дети, приручали таких лошадей, ухаживали за ними, используя их в своих детских делах. Была и у меня такая «собственная» лошадка. И уходя в очередной раз на ночлег в лес, мы забирали с собой лошадей. Так и на этот раз, пока наши матери собирали немудрёные пожитки, мы с соседом поскакали наперегонки на «своих» лошадях в деревню. И только мы успели спутать лошадей и пустить их к речке, как к деревне приближается из соседнего пригорка полчище фашистов на танках, мотоциклах.
- Миш, - кричу я, - побежали.
Заниматься с лошадьми уже было некогда. Не помню, куда побежал сосед. А я побежал на то место, где расстался утром с родителями.
Прошло более семидесяти лет с тех пор, но этот эпизод ярко предстаёт в моей памяти. Бегу по болоту вдоль речки, за мной на мотоциклах немцы, стреляя из пулемётов. Пули ложатся рядом, обдавая меня дымом. Навстречу мне другой сосед, дядя Петя Борисов, партизан (откуда только он взялся) один тащит пулемёт.
- Побежали, дядя Петя, - кричу ему.
- Нет, Вася, ты беги, а я их встречу, - отвечает мне.
Что произошло с ним, так никто и не знает. И что он мог сделать один со своим пулемётом против танков и нескольких сот фашистов?
На прежнем месте родителей не оказалось, они ушли в глубь лесного массива, а я побежал в соседнюю деревню, где жили наши родственники. А там море людское из бегущих из деревни к лесу. В тысячном потоке бегущих отыскал своих родственников и примкнул к ним.
Ж изни свои мы спасли, но начались новые бытовые бедствия: не было с собой одежды, продуктов. Питались недоспелыми ягодами, днём варили грибы, ели лесной дикий чеснок. Готовили пищу только днём, ночью костры далеко были видны, и можно было легко себя обнаружить, везде шныряли немцы. Начались болезни, особенно страдали от диареи. По ночам прилетали советские самолёты По-2, для которых на полянах были приготовлены посадочные площадки, и забирали раненых и командный состав. Спасение было рядом, стоило только перебежать линию фронта километров двадцать пять, и мы оказывались на своей территории.
В одну из таких посадочных ночей я со слезами на глазах умолял взять меня в самолёт, но лётный экипаж не взял меня. Причина мне была неизвестна: или самолёт был загружен под завязку, или со мной некогда было заниматься в г. Кирове Калужской области, где самолёт делал посадку.
Тогда родственники решили отправить меня домой, сказав:
- Возможно, ты останешься там в живых, чем погибать здесь от голода и болезней.
И вывели меня из леса на большак, ведущий в нашу деревню. Везде были немецкие посты, я спокойно прошёл через них, меня никто не тронул. Благополучно добрался домой, если можно назвать домом оставшееся пепелище из золы и груды кирпичей от печки.
«Враги сожгли родную хату» - вспомнинается мне сейчас. Родители сидели у этого пепелища и пекли картошку. Вся деревня была заполнена немцами и немецкой техникой. По всей округе началась фильтрация населения на противников фашистской власти и лояльных ей. Нашлись и предатели, которые помогали новой власти. Начались расстрелы попавших в плен партизан и помогавших им. В противотанковом рву был расстрелян мой дядя, родной брат отца, бывший участник первой мировой войны Борисов Дмитрий Никанорович. В первую мировую войну он был в плену у немцев, от ранения имел дефекты лица, искривления челюсти, хорошо знал немецкий язык. А в эту войну перевозил партизан в стоге сена, за что и был расстрелян.
Штаб карательной операции немцев находился в средней школе, которую впоследствии окончил. Много трагических событий произошло в то время в нашей местности. Вспоминается такой случай. Одного партизана немцы повели на расстрел за село. Но самим лень было копать для партизана могилу и они дали ему лопату.
Партизан засыпал глаза своим конвоирам и побежал в сторону соснового леса, спасительного для него. На его пути была река Снопоть, приток Десны. Партизан переплыл в сторону реки и стал по песку подниматься по противоположному берегу – спасительного расстояния не хватило всего лишь метров 200.
Сделаю небольшой экскурс в студенческие годы.
В институте высшую математику преподавал нам профессор Юрий Леонидович Орел-Поморский. Очень строгий был преподаватель, а ассистентом у него была Марина Васильевна Василенко. Пользоваться у профессора шпаргалкой было невозможно. А связь профессора математики и моей статьи состоит в том, что профессор говорил следующее: «Мы с Мариной Васильевной напишем книгу «Как ловить шпаргалки» и прославимся».
Так и я при рассказе о своём трудном, тяжёлом детстве тоже говорил: «Когда пойду на пенсию, напишу книгу «Партизанские были» и прославлюсь». Но жизнь распорядилась по-другому, и получилось не до написания книги.
Но если уж начал о профессоре. Он имел много чудачеств. Девушка на вступительных экзаменах спрашивает у него: «На каком языке отвечать? На русском или белорусском? (вуз был белорусским). Он отвечает: «Хоть на китайском». Лекцию он читал одновременно для студентов трёх инженерных факультетов, численностью 300 человек. Прозвенел звонок об окончании перемены. А студенты забегают за парты после звонка.
Последний заскакивает и не закрывает дверь. «Двери не закрывают, - говорит профессор, - только короли и собаки, а поскольку вы не король…» Все три сотни голосов: «Ха-ха». Всем стало ясно, кем остаётся студент.
И при ответе борода профессора занимала определенное положение: при правильном - горизонтальное, а при неправильном - вертикальное.
Его строгость не знала границ. Так, при сдаче экзаменов за первый курс из 100 человек сдали экзамен положительно всего 18, а остальные сорок сдавали ему на квартире за чашкой чая.
А вот сопромат читал немец по фамилии Барт, который старался не «засыпать» студента, а при ответе даже помогал. И ТАК, отступление от темы «дети войны» окончено. Приступаем к выполнению нашей главной задачи – рассказу о поколении детей войны, которых осталось очень мало.
В феврале Государственная дума РФ рассмотрела ряд законопроектов, посвящённых детям войны. Оппозиционными партиями предлагалось ввести в законодательство ряд льгот для детей войны. Но благодаря большинству голосов партии «Единая Россия» такие законы не прошли. Этот закон о поощрении детей войны был отклонён и депутатами страханской областной думы, где большинство голосов также принадлежит партии «Единая Россия».
В одно время на волне демократии девяностых годов прошлого столетия печатались поименные результаты голосования депутатов законодательных органов (Верховного Совета, Государственной думы) по основным вопросам. Желательно, чтобы эта практика была восстановлена. Нам, избирателям, необходимо знать, кто есть кто.
Ведь для меня это не праздный вопрос. Во время войны я не учился, два года были потеряны, так как пришлось холодному и голодному бегать по лесу и прятаться от фашистской нечисти. И только в двадцать лет удалось окончить школу. И потому прошу газету «Астраханская правда» поименно поблагодарить депутатов, наверняка получающих приличную заработную плату и отказавших подобным мне в скромной доплате к пенсии.
P.S. А фасильфикаторам истории, особенно периода Великой Отечественной войны – яценюкам, порошенкам и другим, советую прочитать книгу бывшего секретаря Черниговского обкома КПСС Медведева «Подпольный обком действует», в котором он описывает взаимопомощь партизан двух соседних областей: Брянской и Черниговской. При карательных операциях немецко-фашистских захватчиков на территории Черниговской области партизаны уходили в Брянские леса, а при карательных операциях немцев на Брянщине черниговские партизаны выручали своих соседей Брянской области.
Такая взаимовыручка помогала избегать лишних людских потерь и способствовала успешному проведению военных операций. А поскольку у вышеуказанных лиц что-то с памятью стало, советую прочитать эту книгу.
