28 марта исполнилось 153 года со дня рождения великого русского советского писателя Максима Горького (Алексея Максимовича Пешкова). Публикуем на наших страницах его произведение из цикла «Русские сказки». Как нам кажется, оно не потеряло актуальности и сегодня.

***

А то – жил-был один барин, прожил он с лишком полжизни и вдруг почувствовал, что чего-то ему не хватает, – очень встревожился. Думал-думал и вдруг – нашёл:

«Господи! Да у меня же национального лица нет!»

Бросился к зеркалу – действительно, лицо неясное, вроде слепо и без запятых напечатанной страницы перевода с иностранного языка, причём переводчик был беззаботен и малограмотен, так что совсем нельзя понять, о чём говорит эта страница: не то требует душу свободе народа в дар принести, не то утверждает необходимость полного признания государственности.

«Гм, какая, однако, путаница! – подумал барин и тотчас же решил: – Нет, с таким лицом неудобно жить…»

Начал ежедневно дорогими мылами умываться – не помогает: кожа блестит, а неясность остаётся. Языком стал облизывать лицо – язык у него был длинный и привешен ловко, журналистикой барин занимался, – и язык не приносит ему пользы. Применил японский массаж – шишки вскочили, как после доброй драки, а определённости выражения – нет!

Мучился-мучился, всё без успеха, только весу полтора фунта потерял. И вдруг на счастье своё узнаёт он, что пристав его участка фон Юденфриссер весьма замечательно отличается пониманием национальных задач, – пошёл к нему и говорит:

– Так и так, ваше благородие, не поможете ли в затруднении?

Хохочет пристав и, в радости великой, кричит:

– Да ничего же нет проще, милейший вы мой! Бриллиант вы мой американский, да потритесь вы об инородца, оно сразу же и выявится, истинное-то ваше лицо…

Тут и барин обрадовался – гора с плеч! – лояльно хихикает и сам на себя удивляется:

– А я-то не догадался, а?

– Пустяки всего дела!

Расстались закадычными друзьями, сейчас же барин побежал на улицу, встал за угол и ждёт, а как только увидел мимо идущего еврея, наскочил на него и давай внушать:

– Ежели ты, – говорит, – еврей, то должен быть русским, а ежели не хочешь, то…

А евреи, как известно из всех анекдотов, нация нервозная и пугливая, этот же был притом характера капризного и терпеть не мог погромов, – развернулся он, да и ударь барина по левой щеке, а сам отправился к своему семейству.

Стоит барин, прислоняясь к стенке, потирает щеку и думает:

«Однако выявление национального лица сопряжено с ощущениями не вполне сладостными! Но – пусть! Хотя Некрасов и плохой поэт, всё же он верно сказал:

Даром ничто не даётся, – судьба

Жертв искупительных просит…»

Вдруг идёт кавказец, человек – как это доказано всеми анекдотами – некультурный и пылкий, идёт и орёт:

– Мицхалэс саклэс мингрулэ-э…

Барин – на него:

– Нет, – говорит, – позвольте! Ежели вы кавказец, то вы – тем самым – русский и должны любить не саклю менгрельца, но то, что вам прикажут, а «кутузку» – даже без приказания…

Оставил его кавказец в горизонтальном положении и пошёл пить кахетинское, а барин лежит и соображает:

«Од-днако же? Там ещё, татары, армяне, башкиры, киргизы, мордва, литовцы – Господи, сколько! И это – не все…Да потом ещё свои, славяне…»

А тут как раз идёт украинец и, конечно, поёт крамольно:

Добро було нашим батькам

На Вкраини жити…

– Нет, – сказал барин, поднимаясь на ноги, – вы уж будьте любезны отныне употреблять еры, ибо, не употребляя оных, вы нарушаете цельность империи…

Долго он ему говорил разное, а тот всё слушал, ибо – как неопровержимо доказывается всеми сборниками малороссийских анекдотов – украинцы народ медлительный и любят дело делать не торопясь, а барин был человек весьма прилипчивый…

…Подняли барина сердобольные люди, спрашивают:

– Где живёте?

– В Великой России…

Ну, они его, конечно, в участок повезли.

Везут, а он, ощупывая лицо, не без гордости, хотя и с болью, чувствует, что оно значительно уширилось,и думает:

«Кажется, приобрёл…»

Представили его фон Юденфриссеру, а тот, будучи ко своим гуманен, послал за полицейским врачом, и, когда пришёл врач, стали они изумлённо шептаться между собою, да всё фыркают, несоответственно событию.

– Первый случай за всю практику, – шепчет врач. – Не знаю, как и понять…

«Что б это значило?» — думает барин, и спросил.

– Старое, – всё стёрлось – ответил Юденфриссер.

– А вообще лицо – изменилось?

– Несомненно, только, знаете…

Доктор же утешительно говорит:

– Теперь у вас, милостивый государь, такое лицо, что хоть брюки на него надеть…

Таким оно и осталось на всю жизнь. Морали тут нет.

***

А вот тут великий пролетарский писатель ошибся. Мораль у сказки есть, и верна она до сих пор. Как не было у наших «бар» национального лица, так его и нету. Потому и живёт русский народ через пень-колоду, что ведут его в «светлое будущее» люди, потерявшие с ним всякое родство. Только они, в отличие от героя сказки, и не пытаются отыскать утраченное.