Он охранял Ленина на прогулке в Кремле и слушал речь Кирова на партийном съезде. Он дружил с Николаем Ежовым и запросто называл его Колей. Он лично знал Кагановича, праздновал свою свадьбу в компании с Дзержинским, был на приеме у Сталина.

Спустя много лет, в 80-е годы прошлого столетия, будучи уже в преклонном возрасте, ветеран ВЧК - КГБ СССР Николай Иванович Герасимов переехал на постоянное место жительства в г. Астрахань, где неожиданно состоялась встреча и беседа с его молодым коллегой. Его рассказ был так необычен для того времени и увлекателен, что тот поневоле включил диктофон, записал беседу и высказал предложение опубликовать интервью. Но вместо разрешения на публикацию получил от начальства строгую «рекомендацию» - забыть о беседе, а кассету - уничтожить. Многое тогда еще было под запретом. Но уникальная запись чудом сохранилась в домашнем архиве и сегодня стала достоянием журналистов…

РЫЦАРЬ РЕВОЛЮЦИИ

- Николай Иванович, так вы лично знали Феликса Эдмундовича Дзержинского?

- Знал, служил непосредственно под его началом.

А можете рассказать, каким он был по своим человеческим качествам?

- Дзержинского как только не называли, - прозвища у него были - Железный Феликс, Рыцарь революции. Много рассказывали о его жестокости. Да, он был суров, видимо, не зря эти прозвища придумали. А как иначе, - ведь у него должность была такая - Председатель Всероссийской Чрезвычайной Комиссии - ВЧК! Это что-нибудь да значит!

Но вы знаете, какую заботу проявлял Дзержинский о детях? После революции, гражданской войны осталось много сирот - беспризорников, которые оказались на улице, голодные, жили, где попало. Большинство из них могли или погибнуть, или стать преступниками! По инициативе Дзержинского при ВЦИК была организована специальная комиссия по улучшению жизни детей. Потом издан специальный приказ ВЧК по защите беспризорных детей. Фактически, чекисты взяли на себя заботу о тысячах беспризорников.

Что бы мы не собрали беспризорников, не накормили, не вылечили или помещение не дали, - арестовывал и в карцер мог посадить! При мне посадил одного - Сельдин его фамилия, он отвечал за снабжение детей питанием. Всегда подкованный, исполнительный, но один раз проштрафился. Около Харькова было небольшое поместье, мы там организовали коммуну для беспризорников. Начальником коммуны был назначен Сашка Броневой. Сам Антон Семенович Макаренко не раз приезжал к нам. По вине Сельдина, или по какой другой причине задержалась поставка молока для детей, так Дзержинский на неделю посадил его в карцер!

- Значит, Феликс Эдмундович любил детей?

- Сильно любил! Он был очень больной человек. Но, несмотря на это, часто приезжал и сам все проверял. Тогда не хватало бензина, если бы бензин был, он бы и чаще ездил! Если с детьми что-то не так, он это очень болезненно воспринимал. Сам лазил в подвалы, проверял, всех беспризорников забрали или нет. Ездил на вокзалы, смотрел, нет ли детей в вагонах. На улицах стояли котлы для асфальта, бывало, он их оттуда вытаскивал. Мы не всегда могли догадаться, где их искать, а он догадывался — где более-менее потеплее, там они могут находиться. Они залезали в топки, где сохранялось тепло, там прятались и грелись. И он их находил.

Однажды мы провели рейд. Он спрашивает:

- Вы все везде проверили, всех собрали?

Мы говорим:

- Всех!

В центре улицы стоял котел, он заглянул в него, а там две девочки притаились, лежат, дрожат от холода. Сам привел их и нас отчитал:

- Как же вы не досмотрели?

Он очень больно воспринимал, если мы что-то в отношении беспризорных не доделали, как он требовал. Я служил в Саратове, в Полтаве. Куда бы он ни приезжал, его первым вопросом было:

- Как питаются дети, есть ли у них молоко?

Требовал, чтобы каждому была обеспечена бутылочка молока, говорил:

- Это главное для ребенка, самой природой заложено!

Однажды приехал в монастырь, где мы организовали коммуну для беспризорников. Там жили и монахи. Куда же их деть? К черту не выгонишь, сами уходили впоследствии! Чтобы монахи не сидели дармоедами, мы их заставили собирать в окрестных деревнях, на хуторах молоко для наших воспитанников. Дзержинский это одобрил, сказал:

- Молодцы!

Поговорил с настоятелем монастыря, тот согласился и дальше помогать с продовольствием.

В Полтаве жил один ученый по фамилии Романенко. Он был каким-то научным сотрудником, под его руководством работало образцовое хозяйство. Дзержинский приехал к нему и сказал:

- К черту твое образцовое хозяйство! Не до науки сейчас! Поставь в коммуну четыре коровы. Где хочешь, возьми! Если не можешь, я их тебе где-нибудь конфискую, только давай нам, пожалуйста, молоко!

И коров нашли, и в коммуну потом поставляли молоко.

- Да, суров он был. Наверное, не зря его называли Железным Феликсом! В органах и дисциплина была железной?

- Конечно! Не терпел тех, кто своими поступками дискредитировал органы ЧК, сразу расстреливал! Попадались в наших рядах и шпионы, и взяточники, и воры. Вот, к примеру, в Киеве был Яшка Лившиц — председатель губчека. Оказался шпионом. Его в 1926 году разоблачили. Вот ведь какие были номера!

В Саратове поймали за руку чекиста по фамилии Маторин. Пойдет с обыском, в протокол не запишет какую-нибудь мелочь, золото, например, - присвоит. Расстреляли!

- Недавно смотрел спектакль. Там. был похожий эпизод. Женщина пробивается к Ленину и просит за своего брата, который служил в ЧК и взял чужие деньги для своей девушки: «Спасите его! Он молодой, эта женщина его совратила!». Дзержинский говорит: «Расстрелять»! И Ленин разводит руками: «Я ничего не могу сделать!».

-Да, в этом отношении Дзержинский был категоричен, и никто ему не мог противоречить. За провинности и чужих, и своих расстреливал. Он всегда говорил:

- Для чекиста главное - преданность. Если он нечист на руку, ему нет места в наших рядах. Он пришел, чтобы дискредитировать органы ВЧК? Он не понимает, что любая мелочь падет таким черным пятном на нас, что нам никто верить не будет?

Между прочим, когда Маторина расстреливали, мне пришлось приводить приговор в исполнение. А он друг мне был - тоже, как и другие чекисты. Я не стал сам исполнять приговор, поручил подчиненному - молодому парнишке. Тот растерялся, руки задрожали. Я сказал:

- Положи его на пол и в затылок из карабина!

Он положил его на пол, выстрелил, полчерепа слетело, а тот встал! Парнишке плохо сделалось. Я ему потом сказал:

- А ты как думал? Ты в ЧК пришел служить! Привыкай ко всему!

- У Дзержинского была охрана? Как обеспечивали его безопасность?

- Конечно, существовала система охраны. И мне приходилось его охранять. В его кабинете стоял большой шифоньер у стены. Обыкновенный платяной шкаф с дверцами. Но через него можно было пройти в другой, потайной, кабинет. А там еще двери - в следующее помещение. Для чего это нужно? Для конспирации и для того, чтобы незаметно уйти в случае нападения. Он тоже опасался за свою жизнь. Конечно, здание ВЧК хорошо охранялось, постороннему попасть туда было практически невозможно. Но все могло произойти! И свои могли организовать покушение! Вот ведь Яков Блюмкин убил немецкого представителя Мирбаха, а воспользовался он документом ВЧК!

У Дзержинского всегда был при себе американский кольт, заряженный крупнокалиберными пулями - в палец толщиной. Он держал его за поясом или в рукаве, на специальном ремне. Он хоть и был бесстрашным Рыцарем революции, но всегда знал, что на него охотятся политические противники. Особенно опасались эсеров. Они тоже входили в правительство, и контролировать их, бороться с ними было тяжело!

БРАТ НА БРАТА

«Предаст же брат брата на смерть, и отец - сына;
и восстанут дети на родителей, и умертвят их».
Евангелие от Матфея, 10-21.

- Ужасное было время - революция, гражданская война. Такая шла классовая борьба, что брат шел на брата, сын на отца! А мы выполняли приказ. Когда проводили операции, облавы, невозможно было различить, где свои, а где чужие. Не было ни формы, ни знаков отличия. Сейчас смотрю по телевизору какой-нибудь фильм о революции, - на актерах фуражки с кокардами, со звездами. Спрашивается, где же эти звезды могли взять красноармейцы или чекисты? Тогда ни один завод не работал, все стояли. Не только звезд, денег не было — некому было чеканить, своего монетного двора не было! Кто эти звезды и кокарды мог изготовить?

Условия работы в ЧК были неуравновешенные, действия - неузаконенные, результаты ничем не гарантированные. Я был в Харькове заместителем председателя губчека. Нужно ликвидировать банду или сделать облаву, идешь в райком, чтобы дали людей. Прихожу к начальнику, который за это отвечал, говорю:

- Дай человек пятьсот, облаву сделать на Холодной горе! Там белогвардейское офицерье собралось, невозможно пройти, убивают наших, грабят!

Он дает человек пятьсот или триста, а ты не знаешь, кто они, откуда, где их набрали? Но все вооруженные! Тогда все члены партии ходили с оружием, а чего можно ждать от вооруженного человека? Неизвестно! Вот ведь как было.

- Помните фильм «Человек с ружьем»? Там тоже звучал такой вопрос: чего ждать от человека с ружьем, то есть против кого он может его повернуть?

- Да, да. Бывало, придешь в какую-нибудь маленькую контору, бюро жалоб, смотришь - сидит за столом важный человек с револьвером. Черт его знает, кто он такой? Как он на тебя отреагирует? Раз - и все, и нет тебя! Это сейчас паспорт предъявляют, да пропуск выписывают. А тогда и паспортов-то не было!

- Как же вы ликвидировали банды, если нельзя было понять, кто свой, а кто чужой?

- А вот так. Единственными знаками отличия были красные ленты. Перед тем, как идти на операцию, на папаху или на шинель нашивали красную ленту. Есть красная лента - значит он наш. А нет - бывало, что и своего можешь прихлопнуть. (Смеется).

- А мандаты на обыски, аресты не выписывали?

- Обязательно выписывали! Существовала специальная книжка, в ней бланки с корешками. Напечатано: «Мандат на производство обысков, арестов (по усмотрению)». Если арест не производился, а, допустим, только обыск, слово «арест» зачеркивалась, чтобы человек зря не пугался. Мандат - это очень важный документ, он имел большую силу. Если чекист потерял мандат или его у него украли - это непростительно, за это наказывали! Когда приходили с обыском, человек читал мандат, протокол обыска, подписывался, - это был закон. Ему оставляли корешок. Если гражданин пришел с жалобой на неправомерность действия наших сотрудников, мы по корешку всегда могли проверить, действительно ли произведен обыск, кем и на каком основании, что найдено? Правда, это было очень редко, чтобы в ЧК обращались добровольно, да еще и с жалобами на сотрудников. Все до того боялись ЧК, что иногда люди, которых приглашали только для дачи свидетельских показаний, убегали и больше никогда не появлялись. (Смеется).