Литература уходит от читателя, человек перестает читать, некогда самая читающая страна превратилась в одну из самых безграмотных…

Как часто подобные стенания можно услышать и от нашей писательской братии, и от оставшихся в живых неравнодушных и принципиальных школьных учителей, да и вообще ото всех, кто так и или иначе обеспокоен состоянием сегодняшнего разношёрстного российского общества, которое в единое целое по-прежнему связывают русский язык и русская культура. А литература ведь и является хранительницей языка, и прежде всего – литература художественная, а не просто необходимая для работы или жизнедеятельности информация.

Но вот тут-то и получается, что говорим мы много и делаем, казалось бы, немало. А результат всей этой кипучей деятельности близок к нулю. Не нужна литература современному читателю.

Диву даёшься порой, как далеки сегодняшние политики от литературы! Даже самые, казалось бы, патриотичные, духовно скрепленные одной цепью радетели за русскую культуру демонстрируют свою абсолютную индифферентность по отношению к этой самой культуре.

Если мероприятие, то хоть и помпезное, но абсолютно формальное, не имеющее никаких далеко идущих последствий. Если признание чьих-то заслуг, то – на вот тебе орден на грудь, выпей рюмку коньяка на торжественном приёме и продолжай творить своё бессмысленное и никому не нужное дело.

Но ведь не затем, наверное, с подачи КПРФ президент Медведев учредил День русского языка, чтобы мы раз в год собирались у памятников Александру Сергеевичу, произносили проникновенные речи и читали стихи классиков и современников. А затем, я полагаю, чтобы русский язык и русская литература, как основополагающая часть художественной культуры, вытягивали человека из трясины сериальной обывательщины и ежедневной бытовухи (от которой никуда не деться) и поднимали на более высокий уровень духовного развития. Чтобы народ был нацией, а не электоратом.

На деле же мы видим обратное. Человека всё больше затягивает эта трясина. А литература как уходила от читателя, так и продолжает уходить. А в худшем случае не только не возвышает человека, но и опускается до его обывательского уровня.

Странно бывает выслушивать претензии по поводу того, что тот или иной номер возглавляемой мной газеты «Астраханская Правда» чересчур уж литературный. Ведь газета, мол, политическая, цель её – с режимом бороться, а не книжки какие-то там обсуждать. А то, что духовный фронт борьбы не менее важен, чем политический, что отсутствие у человека самостоятельного мышления и восприятие действительности через навязанные ему стереотипы не менее опасны для будущего страны, чем отъём части льгот у пенсионеров, – об этом наши политики как-то не задумываются.

Да и не могу я вспомнить ни одного номера газеты, где бы литература составляла большую часть его содержания! А если бы и составляла, так надо радоваться этому, а не только тому, что где-то провели очередной бессмысленный и беспощадный митинг против власти с милостивого разрешения этой самой власти.

А много ли вообще в нашей Астрахани печатных изданий, уделяющих внимание литературе, хотя бы местной? Много ли статей найдёте вы на страницах региональных газет о новых книгах, авторах, событиях литературной жизни, новых театральных постановках литературных произведений? Немного, можно сказать – ничего. В лучшем случае – проникнутый всё тем же безразличием (потому что предмет обсуждения корреспонденту не понятен и не близок) репортаж с какой-нибудь пресс-конференции, написанный на основе заранее заготовленного организаторами пресс-релиза.

Вот и получается, что наша «Астраханская Правда» – единственное в регионе издание, которое доносит до читателя имена Романа Сенчина и Михаила Елизарова, Сергея Шаргунова и Захара Прилепина, Александра Проханова и Юрия Полякова, Михаила Веллера и Эдуарда Лимонова. Разные, казалось бы, писатели, но книги их, которым мы уделяем внимание, об одном – о той пропасти, в которую скатилась Россия вместе со своим, некогда высококультурным, а ныне – стремительно деградирующим народом. Вот и предоставляем мы без всякой цензуры газетную площадь астраханским писателям: маститым авторам и наставникам пишущей молодёжи Юрию Щербакову и Дине Немировской, неординарным поэтам Николаю Загребину и Владимиру Сокольскому, признанным мастерам прозы Владимиру Шмелькову и Сергею Нуртазину. Обсуждаем новинки астраханской литературы, пишем рецензии – хоть хвалебные, хоть критические, но мимо не проходим! Вот и сажусь я, грешный, за написание рецензии на спектакль «Записки сумасшедшего», поставленный в прошлом году в Астраханском драмтеатре талантливым режиссёром Алексеем Матвеевым, в надежде, что читатель не только в театр сходит, но и повесть Николая Васильевича Гоголя прочитает. Потому что во всём этом и вижу нашу широкую просветительскую задачу. Потому что всё это и есть часть нашего общего дела в борьбе за сохранение русского языка и русской культуры.

А выходит, что всё зря, что слово писателя сегодня – это глас вопиющего в пустыне. Что, оказывается, материальное превыше духовного, потому как бытие, видите ли, определяет сознание. Определять-то оно, конечно, определяет, но вот вытеснение духовного материальным чревато быстрым превращением человека в скотину.

Ещё более поразительно, что о «ненужности» литературы на страницах печатного издания слышишь порой не только от каких-то молодых «хунвейбинов», которые, кроме текстовых сообщений на «мобилах», ничего обычно не читают (и читать не то что не хотят, а просто не в состоянии – планка для них уж больно высока), но и от старшего поколения тоже. Всё ценное, мол, уже написано, а современное творчество не достойно их внимания. Спору нет, классика на то и классика, чтобы быть актуальной и читаемой во все времена. Но если так рассуждать, то и Пушкина читать не следовало, пока бы памятник его нерукотворный не превратился в материальный. Читали бы себе «Гомера, Феокрита…».

А немалая часть немногочисленной читательской аудитории и вовсе предпочитает какую-нибудь литературку «для отдыха» – сказочки для взрослых, где всё кончается хорошо, а на душе становится спокойно. Да только задача литературы всегда состояла в том, чтобы будоражить сознание человека, а не убаюкивать его! А если автор сознательно занимается лишь убаюкиванием, то никакой он не писатель!

Не так давно принимали в Союз писателей России одного астраханского поэта, и кто-то из его коллег задал вопрос: «А каких поэтов вы читаете?». На что последовал вполне предсказуемый ответ: «Пушкина, Лермонтова». Конечно, поэты-классики – это такая тяжёлая артиллерия, против которой не попрёшь. Но ведь несмотря на все наши кризисные явления (и в экономике, и в культуре), русская литература жива и развивается. А выходит, что она не то что читателям, но и самим писателям неинтересна!

Позвольте, хочется спросить, но если вы, господа пишущие современники, будете читать только прозу уровня Толстого и Достоевского и поэзию уровня Блока и Есенина, а современную литературу предпочтёте не замечать или осуждать, не читая, то кто собственно будет читать вас? Только те, кому это по должности полагается?

А мы сетуем, что литература от читателя уходит. Сам писатель от нее уходит.

По-прежнему не видят оппозиционные политики (я, конечно, говорю о той части оппозиции, что воспринимает российскую государственность с её культурой не как объект уничтожения, а как предмет созидания) в культуре той силы, что способна была бы стать эффективным средством политической борьбы. А ведь если вспомнить перестройку, то тогда советский ещё человек прямо-таки до дыр зачитывал толстые литературные журналы с произведениями, повествующими о том, в какой ужасной стране мы жили и продолжаем жить. Читали и верили! И сознание своё меняли, быстро забывая о том, чему их до этого учили десятилетиями.

А после разрушения советской системы опять-таки литература в 90-е дралась с режимом, нанося удары сильнее и больнее, чем депутаты в думских креслах или митингующие на улицах. Может быть, настолько больнее, что пришлось этих писателей срочно «приручать». И многие с готовностью стали играть по новым правилам, надеясь переиграть шулера.

Помнится, в начале нулевых патриотически настроенные писатели и публицисты возлагали вину за уход литературы от читателя на либеральную часть писательской тусовки. Вот, мол, правили вы бал в литературе столько лет при своём разлюбезном дедушке Ёлкине, а ничего стоящего на свет божий не произвели, потому как импотенты. И выжить в рыночных условиях вашим журналам без помощи государства не удаётся, и книги ваши не раскупаются, потому что столь милый вашим сердцам рынок вашу же продукцию не жалует.

Так-то оно так… Но вот уж стороны давно смешались, и патриотические Прохановы-Прилепины-Шаргуновы не вылезают с экранов телевидения, и книгами их завалены полки магазинов, но читает их примерно та же часть общества, которая искренне и с увлечением интересуется политикой – 1% населения. И дискуссионные площадки сегодня есть, куда доступ открыт и для либералов, и для патриотов, и для националистов, и для интернационалистов, и для верующих, и для атеистов… И премии престижные присуждают, не оглядываясь на идеологические предпочтения авторов… А воз и ныне там. На книжных полках в домах – лишь «молчаливые, грузные томы», с которых заботливые хозяйки, до сих пор ещё не избавившиеся от ненужного «хлама», время от времени стирают пыль.

Когда я только окончил школу (это был 1994 год), моя одноклассница съездила по какому-то учебному обмену в США, а вернувшись через год, смеясь, рассказывала, что там во всём классе никто не смог ответить, когда и с какого события началась Вторая мировая война. А сегодня смеяться уже не хочется. Угадайте, почему?

Читатель отошёл от литературы потому, что в том мире, в котором он сегодня живёт, ей просто нет места. Спорту, сексу, скандалам – этим трём слагаемым успеха любого издания – место есть, а литературе – нет. Поэтому и хорошо продаваемые нынче книги того или иного автора зачастую являются по сути своей не более чем удачными коммерческими проектами. Но какое это имеет отношение к литературе?

Бесконечно растущим тарифам, ценам и налогам место в жизни человека тоже есть. Как и планируемым поездкам в Анталию или Таиланд (если говорить о тех, чей доход выше расходов на еду и коммуналку). Какую машину купить, какой телефон или компьютер, обсудить найдутся желающие. А кто и когда последний раз обсуждал с кем-нибудь недавно прочитанную книгу? Современную или классическую? Только хвалятся наличием какой-нибудь электронной книжки, в которую можно закачать бесчисленное количество книг. А сколько из них действительно прочитано?

Частенько во время писательских дискуссий можно услышать о необходимости государственной поддержки литературы, о том, что литература – дело государственное и т.п. Понимаю, что это сможет как-то поддержать существование писательских союзов и жизнь самих писателей. Что даже в случае реализации этой смутной идеи «правильные» и «послушные» писатели будут получать господдержку, а фрондёры всякие и вольнодумцы вновь устремятся в свободное плавание. Но вот как это поможет привить любовь к чтению, ей-богу не пойму. А кому, в конечном счете, нужны писатели без читателей?

Быть может, наоборот, через систему каких-нибудь идиотских запретов и ограничений интерес к литературе и начнёт пробиваться, как живая трава через асфальт. А может, потому и не ставит государство этих самых запретов, что опасается и такого развития событий? Пиши, писатель, что хочешь, – всё равно никто не прочитает. А станем запрещать – читатель появится, думать начнёт…

Есть теперь у каждого интернет, любую книгу при желании можно скачать, есть множество «программ-читалок», чтобы процесс этот был более комфортным, снимаются неплохие, а порой и хорошие экранизации литературных произведений, после которых их переизданиями наполняются полки книжных магазинов, и без того заваленные литературой на любой вкус, проводятся ежегодные акции «Библионочь» и многое другое, что, казалось бы, должно прививать любовь или хотя бы пробуждать интерес к чтению.

Но вместо массового читателя мы сегодня имеем читателя элитарного. Им, этим читателям, в самую пору объединяться. И не партию какую-нибудь создавать, а самую настоящую касту избранных. Бог знает, может, желание стать её частью и подтолкнёт человека к тому, чтобы вновь взять в руки книгу. Других перспектив как-то пока не просматривается.