Я уже высказывал свое удивление тем, как ведется спецоперация на Украине. Последние события заставляют еще раз вернуться к этой теме.
Напомню, что в самом начале спецоперации, как утверждают военные специалисты, наши Вооруженные силы имели все возможности для окружения и уничтожения группировки ВСУ от Славянска, Краматорска до Донецка. Этого не было сделано. Мы имели возможность уничтожить офис Зеленского, уничтожить Генштаб ВСУ, другие высшие органы власти Украины для того, чтобы дезорганизовать политическое управление и сорвать мобилизацию, сорвать поставки иностранной военной техники. Это были бы законные действия в рамках спецоперации. Мы могли уничтожить железнодорожную сеть противника и ликвидировать возможность вообще перебросок войск противника и перевозок военной техники. Могли, но это сделано не было. Даже враг говорит, что Россия не воюет, а танцует на цыпочках.
После того, как войска были отведены в районе Киева, можно было хотя бы замкнуть кольцо и воспрепятствовать, пусть локально, поставкам вооружения и военной техники, личного состава в этот укрепрайон. Но ничего не сделано. Такое впечатление, что кто-то всё это держал под запретом. Наносились точечные высокоточные удары, последствия которых через неделю-полторы устранялись, вместо того чтобы объект стирать полностью ударами бомб. И это тоже было возможным тем составом сил, которыми мы располагали.
Уверен, Генштаб ВС РФ умеет воевать, но кто-то ему связал руки. В чем причина тому? Полагаю, что ответ кроется в том, что чуть ли не на первой неделе начала спецоперации заговорили о переговорах. Вероятно, рассчитывали, что спецоперация напугает противника, и он сдастся сразу. Есть еще одно соображение, которое, по всей видимости, играет ключевую роль. Это коммерческие интересы очень влиятельных людей. Поэтому Россия продолжает гнать на Запад, на вражеский Запад, газ и нефть, да ещё не просто через какой-то поток, а через Украину. Взрыв Северного потока 1 и 2 ещё в большей степени гарантирует Украине использование Россией ее газотранспортной системы.
Удивляет в этой связи выступление Путина о том, что мы свято выполняем свои обязательства по газовым потокам. Мы продолжаем до сих пор гнать газ нефть в Европу. А потом из этой нефти изготовляется топливо для вражеской техники, которая убивает наших солдат. Кощунственно! А еще мы платим Украине за транзит газа и нефти.
В общем, на протяжении всего этого времени мы с гордостью сообщали о выполнении нами всех обязательств перед Западом, а наши солдаты, солдаты из Донецкой народной республики, Луганской народной республики своей кровью шесть месяцев оплачивали чьи-то коммерческие интересы.
Теперь ситуация несколько другая, мы пошли на частичную мобилизацию. Да, численность в 300 тысяч мобилизованных позволит примерно втрое увеличить нашу группировку войск, что позволит стабилизировать фронт и даже успешно начать наступление. Тем более, что приходят данные, которые подтверждаются украинской стороной, что за три последних недели только убитыми ВСУ потеряли 7000 человек. Но тем не менее, они продолжают биться, даже захватывают плацдармы, как это случилось в районе Красного Лимана. Несколько населенных пунктов мы снова вынуждены оставить.
Нам пора переходить к решительным действиям, нельзя больше тянуть. Если в ближайшие дни, о чём говорят военные специалисты, не будет проведена воздушная наступательная операция, цель которой тотальный разгром железнодорожной сети Украины, что заблокирует переброску войск, если не будет нанесен массированный удар по всем объектам системы политического и высшего военно-политического управления Украины, это будет означать только одно - что коммерческие интересы продолжают доминировать над интересами государства и общества. Это хорошо начинают понимать люди. И можно сделать однозначный вывод, что потерянные победы на украинском фронте, победы, принесенные в жертву чьим-то интересам, приведут к неизбежному – народному бунту. В этом диалектика развития событий. И импульсы недовольства пойдут прежде всего от тех 300 тысяч мобилизованных, у каждого из которых есть семья, родные, близкие, друзья. А это в сумме более 34 миллионов человек. Т.е., примерно 22% населения страны. И они могут задать вопрос себе и власти: почему не было сделано то, о чем говорилось выше на протяжении полугода ведения операции? И когда не прозвучит внятного ответа, тогда вылетит страшное слово - измена.
Это то самое страшное слово, которое стало важнейшим детонатором февраля и октября 1917 года. И если наше руководство сейчас, вот сейчас, сегодня и завтра, не порвет все эти «красные линии», не развяжет руки нашей армии, то Россию ждет народный бунт, революция снизу – как угодно назовите. Если кто-то думает, что нет лидера, то он здорово ошибается. В феврале 1917 года Ленин ещё был за границей, в России мало кто о нём знал и слышал, а в октябре он уже возглавил Советской правительство. Никому не были известны ни Пушилин, ни другие лидеры Донбасса. Но именно ситуация на первый план выводит лидеров, готовых сражаться, организовывать и побеждать.
Уверен, есть и в среде наших военных сильные личности, настоящие патриоты, есть они и среди генералов Генерального штаба, для которых ненавистны все эти «красные линии», ставшие тормозом на пути военных успехов и победы. Они прекрасно понимают, что их назначат виновными за всё, что происходит. И уже назначают. Достаточно вспомнить, что недавно снят в очередной раз командующий Западным военным округом. Он командовал всего 15 дней. Его предшественник командовал три недели. Их обвиняют во многом, но что они могли сделать? Ничего.
Вот такие дела. Повторю грустно, но уверенно, если не будет сделано то, о чем сказано выше, бунт в России неизбежен. Большинство нашего народа этого не хочет. Но законы разрешения противоречий неумолимы и от людей не зависят. Эту ситуацию должно осознать руководство страны, чьи действия способны привести к развалу и уничтожению Российского государства. Мы обязаны потребовать от верховного главнокомандующего развязать армии руки, дать возможность армии действовать во всю свою мощь. Иначе будет плохо. Действовать так, как положено действовать согласно канонам оперативного искусства и военной стратегии.
