Ещё со времён «Дня» читаю «Завтра» - и не могу понять, какой философии (в строгом смысле) придерживается Проханов и его команда. С одной стороны, вроде бы тоскуют по философии, с другой – чувствуют себя в её отсутствии как рыба в воде.

Как-то даже написал им: мол, переведите для нас, читателей (да и для самих себя, писателей) «европейца» Маркса на русский литературно-публицистический – всё больше пользы, чем определять меры и пропорции философской эклектики в вопросах «национальной идеи» и «русской» мечты».

«В ответ» - брошюрка наложенным платежом (для «прижимистого» пенсионера?) с календариками (с профилями Ленина и Сталина); брошюра же – с намёком на якобы восхищение Маркса глобалистскими возможностями капитализма и с кое-чем похлеще (как говорится, а то без вас не знаем). Чёрт возьми, но ведь Маркс был воодушевлён не капитализмом самим по себе, а движением истории к коммуно-социализму! По сути, Россия возглавила это движение и оказалась «впереди планеты всей» - вот её идея, вот её мечта. И, одновременно, проверенное на общественной практике научно-философское учение, потребовавшее после Ленина и Сталина своего развития… Газете «Завтра» подхватить бы эту диалектику – нет, не тут-то было…

Читаю в 39-м номере статью Владимира Елистратова «Россия как планетарное МЧС» с подзаголовком: «Спасая себя, мы спасаем мир». Господа – товарищи, да кто «мы» и каких-таких «себя»? Если не ошибаюсь, кто-то из левопатриотов назвал новообразованное МЧС похоронной командой на развалинах СССР.

Уж не спасаем ли «мы» и КНР, если даже не осмеливаемся де-юре признать ДНР и ЛНР? Не спасает ли сама себя КНДР? И не надеемся ли на КНР в спасении Венесуэлы? Не затянули ли излишне театральную паузу в отношении… Чего стоит «наше» спасение «мира во всём арабском мире» за счёт разделённого многомилионного курдского народа? Какого нефтяного лешего «нас» понесло на «сближение» с Турцией и Саудовской Аравией, да ещё в ситуации сирийской? И вообще, что в «нас» такого «планетарного» без восстановления СССР?!

Впрочем, дело не в «фанфарном» заголовке-подзаголовке. Напротив, автор сетует на отсутствие у нас этой «планетарности» и, не имея смелости говорить о восстановлении СССР (хотя бы в обновлённом формате), заговаривает о китайской компенсации советских «планетарных потерь». И в силу своей профессиональной компетенции (скорее всего, гуманитарий, филолог и вузовский преподаватель?), автор заговаривает о ментальном сближении России с Китаем, но, опять же, за счёт ментального отчуждения от Европы, и прежде всего, мыслительно-философского (словесно-литературного, скажем так). Надо ли говорить, что и такая постсоветская компенсация советских потерь «планетарного» останется неполноценной. Как бы ни призывал автор к гармоничному сочетанию «западного» и «восточного» в заключении статьи, в реальности без философии марксизма-ленинизма такая гармония недостижима.

Спасает содержательность статьи её филологической профиль и «преподавательский» стиль изложения.

«Современную» философию в «максимально расширенном» виде филолог представляет читателям (студентам) как «любое свободное мыслительство». Невольно напрашивается комментарий: «любое», поскольку «свободное» от категории «развитие» марксистко-ленинской философии и тогда «Мели Емеля – твоя неделя»?

Но автор акцентирует внимание не на философских, а политологических понятиях «стратегия» и «тактика», вытекающих из конкретно познанного направления и содержания «развития». Более того, вымученный политологический стиль изложения приписывается философскому стилю, способствуя неприязни к самой философии: «…современный мир, человечество в целом и отдельно взятый человек в частности стремительно утрачивает какие бы то ни было стратегии существования и переходят к чисто локальным тактикам…» и тому подобное словесное занудство, которое тут же иллюстрируется банальными и потому «понятными» примерами: человек как «интернет-потребитель» моментально приобретает некий продукт, товар (будь то пепси-кола или информация на сайте) – и «получает удовольствие»; а дальше – это будет дальше и тому подобное «инфантильное», закрепляющее в сознании студента «ненужность» философии. «Никто в конечном счёте не думает о «перспективах», «возможных» и т.п., хотя все эти слова формально входят в лексикон современных воротил геополитики…

«Лёгкость в мыслях необъективная». Чистейшая геохлестаковщина (яркий пример – миграционная политика последних десятилетий). Но разве и это – философия?

Вот и получается: не философия, любое свободное мыслительство; не марксизм-ленинизм (или какой-то другой философский «изм», а национальная идея, «русская мечта» как чисто филологическая редукция (сведение) к «чему-то вообще».

Когда «бестолковый» (или даже инфантильный, по автору) студент просит преподавателя: «А можно поконкретнее?» - тот сокрушается: «И здесь мы, русские, как это ни печально (?), становимся жертвами европейской идеологической травли».

Вот те на! Тем более, что основатель этой традиции – Сократ, а не какой-нибудь ученый педант из англосаксов. Сократ, Платон - это же Древняя Греция, потом - Византия, потом - Россия, и всё это Европа. Сократ (в диалогах Платона) спорит о значении слова, его толковании; в конце концов приходит к компромиссу, благодаря которому слово приобретает признанную содержательную определённость («компромиссная дефиниция»). По мнению автора, «такая» «мания» дотошно толковать слова подразумевает скептическое отношение к словам вообще: ничто в словах и их значениях нельзя принимать на веру, любые слова нужно «левополушарно» анализировать». А что, бывает и не нужно? В философии-то?

«Для сравнения: иероглифические «правополушарные» китайцы (так и хочется прервать лектора: а можно с этого места поподробнее? – А.С.) никогда с поиском дефиниций (определений чего-либо) и словесной аналитикой не грешили (разве что от эпохи к эпохе прибегали к «исправлению» имён?» - А.С.) Если спросить (?) древнего китайца: «А что такое мечта?», он скажет: «Представь себе ситуацию...» И дальше идёт описание мечты через ситуацию. Европейцы бы сразу зашуршали словарями и стали бы раскладывать «мечту» по семантическим полочкам».

Значит, «по-китайски» будет: попал в ЧС – мечтай об МЧС? Мечта современных китайцев – не попасть в ту ЧС, в которую попали ныне русские.

Дальше – больше. По-достоевски (чужая душа - потёмки) преподаватель впадает в «административный» восторг»: «Почему так относительно долго и эффективно работала «советская стратегия», «советская мечта»? В частности ещё и потому, что сама идеологическая система подразумевала «запрет на сократизм»… В учебниках давались «научные» определения, которые не подлежали обсуждению… Начиная примерно с 70-х годов… начал вкрадываться, скажем так, «иронический сократизм», в конце концов расшатавший советскую мечту. В принципе (?), СССР был разрушен, в первую очередь, лингвистически, филологически».

И далее: «Почему этого не произошло в Китае? Помимо всего прочего, ещё и потому, что такого «сократического поддона» в Китае не было и нет. И не может быть… Они мыслят не «словами», а «конкретными ситуациями». Мы, конечно, не Китай, но и не Запад». «Тонко» подмечено. Правда, то же самое может сказать о себе каждая сторона из взаимно напуганного «стратегического треугольника». При такой запуганности каждой из сторон не до эфемерно-абстрактной и красиво-бесформенной мечты или национальной идеи. И не только «Русская мечта всегда очень практична». Но поговорили, что называется, всласть. Что же касается возможных практических последствий, то, по крайней мере, один диалог Платона (о тогда ещё «традиционной» любви) могут и «запретить». Правда, «иронический сократизм» здесь будет «не при чём?»

А вот «под занавес» статьи – и «ягодка на торте». Действительно любопытная филологическая редкость! После «Русское МЧС призвано решить практические задачи» идёт: «Александр Сумароков, переводя шекспировского Гамлета (переводом, конечно, в современном понимании этого термина, «Гамлет» Сумарокова назвать трудно), знаменитое, но от того не менее туманное «To be or not to be?» перевёл следующим образом: «Что делать мне теперь? Не знаю, что начать». (А ведь неплохо?).

На этой «китайской» правоте многозначительно мог бы и завершить своё филологическое наблюдение, но по-учительски его потянуло, видимо, на дидактическое «закрепление материала»: «Тысячу раз осмеянные русские мемы: «Что делать?» и «С чего начать?» - если вдуматься, очень конструктивные вопросы. Стопроцентно эмчеэсовские.

Сумароковский принц датский, замученный рефлексией, не знал, «что делать» и «с чего начать?». А мы, несмотря на нашу традиционную национальную рефлексию, обязаны знать. Иначе не выживем. И мир погибнет».

Всё? Еще нет:

«А с третьим расхожим русским мемом: «Кто виноват?» - разберёмся во вторую очередь».

Ну, и славненько.