Наконец-то и «Советская Россия» (в «Отечественных записках» за август … увы, уже 2015 года) затронула эту архиважную, говоря ленинским языком, киберплановую тему!

Но автор статьи с этим интригующим заголовком, к сожалению, не наш, а иностранец, некто Малколм Хоррис из американского издания «The New Repalic. Как пишут «0течественные записки»: «Это полемическое представление книги Пола Мейсона «Посткапитализм: Путеводитель по нашему будущему». Статья не претендует на категорические оценки и заключения, да и вообще далека от канонических представлений, но нам показалось (по откликам в интернете? – А.С. ), что она явно «цепляет» наших продвинутых дискутантов и может быть полезна в конструктивных размышлениях».

Свои «конструктивные размышления» по поводу советских киберплановых проектов я высказал давным-давно, но, признаться, едва одолел логику и стилистику американской статьи на знакомую мне тему. Видимо, на свою пожилую голову я надумал когда-то, в студентах, свой юношеский афоризм: «Прочитанное питает не память, а интуицию».

С удивлением узнал, что не только у авторов: «Завтра», но и у «мейнстриновских», т.е. «продвинутых» и влиятельных, англо-американских экономистов всё ещё в ходу «модель 50-летних четырёхфазных циклов» «неортодоксального советского» экономиста Николая Кондратьева. Оказывается, для автора «Постакпитализма» эта модель вообще объясняет изменчивость и живучесть капитализма. А для его критика, автора статьи, «объяснение воли Кондратьева представляет собой интуитивный (!) взгляд на 700 лет экономической истории: по мнению Мейсона, индивидуальный капитализм завершил четыре цикла с 1790 года, а источником его развития были взаимосвязанные процессы технологической инновации, глобальной экспансии, инвестирования капитала и не в последнюю очередь борьбы людей труда». Что здесь не по Марксу, если не считать эти «неортодоксальные» и «интуитивные» 50-летние циклы вынь да положи!

Харрис: Развитие цикла можно представить себе примерно так: капиталисты внедряют новую производственную технологию, делятся своими доходами с рабочими; рост прибыли замедляется и рабочие ведут борьбу со своими хозяевами, тогда как фирмы пытаются снизить стоимость рабочей силы; в тот момент, когда капиталисты не находят больше средств, они вынуждены внедрять новые технологии, и цикл начинается сначала». Почти по Марксу, но капиталист якобы откупается от классовой борьбы за его собственность внедрением новой технологии и, опять же, почему-то ровно на 50 лет даёт себе и рабочим передышку. На этом «основании» Харрис делает вывод: «Марксистская экономика не является полным жизни полем в англоязычном академическом мире и в общественной сфере». Но как же тогда с «неортодоксальным советским» в «модели Кондратьева»? Оказывается, появился конкурент – некий (для нас) Томас Пиккети с его якобы «бестселлером» «Капитал в XXI веке». Этот якобы «не заимствовал у коммунистов ничего, кроме заглавия».

Но почему же тогда критику Харрису интереснее судить-рядить о «Посткапитализме» Мейсона, а не о капитале в XXI веке»? Видимо, потому, что «бестселлер», написанный с чистого, немарксистского листа прочитали и успокоились: по крайней мере, англоязычный капитализм будет жить дальше. А вот остальной, «мировой» - чем его умиротворить и обнадёжить?

Конечно же – «посткапитализмом»! Так что же происходит с капитализмом в начале XXI века?

Нервно, стилистически забалтываясь, без всякой привязки к событиям и датам, Харис продолжает: «Проблема состоит в том, что, судя по всему, мы (а дальше у него «капитал» - А.С. ) сломали этот цикл…»

И идёт сбивчивое причисление грехов, в котором, скажем «аутсорсинг» (наём более дешёвой обслуживающей рабочей силы со стороны) почему-то опережает «разгром профсоюзов», и, главное, «увеличение поставки (?) денег за счёт открепления доллара от золота».

При этом автор забывает, может быть, главнейшее: превращение денег в товар, которое только увеличивает стихийность (если не сказать: «хаос») капиталистического рынка. Харрис: «Мейсон называет этот направленный против цикличности шаг «неолиберализмом», и это полезное определение для термина, который иногда небрежно используется для всего плохого, а также капитализма». (На этом месте читателю может последовать только вредный совет: «перекуриь»?)

Итак, с «неолиберализмом», по Мейсону, выходит, завершается цикличный, «правильный капитализм» («по Кондратьеву») и наступает этот самый «посткапитализм», по Мейсону, (а не «Капитализм в XXI», как в «бестселлере» Пикетти).

Но когда же, согласно заголовку статьи, явится «Сталин»? И тот является в обрамлении ещё большего стёба: «Кондратьев описывал танец с участием капитала и труда, который теоретически являлся устойчивым – это была ересь, которая не очень устраивала Сталина, который полагал, что пролетариат всего через несколько дней сможет остановить этот вальс (!?)»

Далее автор изощряется так: «Как оказалось, Сталин был неправ, и именно капитал разорвал связь с трудом, а не наоборот. Мейсон называет нашу современную ситуацию «длинной, разорванной волной: свет включён, но танец Кондратьева закончился. И это не единственные разрушенные («неолиберализмом» - А.С. ) отношения; капиталистическая экономика несовместима с информационными технологиями, утверждает Мейсон». (Явились и «компьютеры»).

Последнее утверждение Мейсона Харрис комментирует элементарно: «По мере того, как предложение некоторых товаров (таких, как музыкальные файлы) становится неограниченным, установление цены оказывается произвольным и неустойчивым (за барышом может последовать разорение? – А.С. ). Как можно установить количество труда в файле, который можно размножить?»

А как вообще можно установить количество творческого труда? В связи с этим Мейсон замечает: «Наиболее образованное поколение за всю историю человечества и наилучшим способом связанное между собой не примет будущего с высокой степенью неравенства и стагнирующим ростом». Харрис в конце статьи вынужден ему возразить: даже такие продвинутые люди, судя по всему, «неспособны или не хотят вступать в конфронтацию с системой в необходимых масштабах и с требуемой интенсивностью». И с некоторой циничностью: «А пока теория исторической необходимости и пара долларов позволят вам получить чашку кофе».

С другой стороны «если мир движется к неминуемому экологическому коллапсу, то в таком случае продолжение нашего нынешнего способа производства является самоубийством… Как мы можем поддержать жизненный уровень людей, в то время как мы будем обобществлять производство, сокращать труд, сохранять окружающую среду и наилучшим образом использовать технологии? У Мейсона есть некоторые идеи».

Действительно, идеи у него есть, но идеи эти – советские. Харрис: «Книга Мейсона на самом деле обретает своё иситнное лицо, когда он обращается к возможности современного планирования. Он не доходит до одобрения «киберсталинизма» (надо полагать, каберпланирования и киберуправления в области народного хозяйства как единого целого – А.С. ), но, по крайней мере, формулирует тезис: что если проблема Советского Союза состояла в том, что он возник слишком рано? Что если наша способность компьютерной обработки и данные относительно поведения человека являются сегодня достаточно разработанными для того, чтобы центральное планирование смогло превзойти по результату рынок, когда речь идёт о распределении товаров и услуг?»

Мы можем горько усмехнуться: теперь проблема Советского Союза в том, что его больше нет. («Спасибо» тем, кто променял «киберсталинизм» на «рыночные механизмы»). А капитализм по-прежнему утверждает, что «наилучшее использование существующих возможностей (киберпланирования – А.С. ) состоит в продаже вещейлюдям», а не в их производстве. И угроза нам в том, что если англосаксы возьмутся за «киберпродажу вещей людям» и назовут это «посткапитализмом», то они загонят наш доморощенный «неолиберализм» на задворки истории.

Тем более, что они будут чрезвычайно осторожны, понимая превосходство несостоявшегося производственного «киберсталинизма» над своей всего лишь «киберпродажей». Поскольку «часть подобного процесса в социальном отношении является столь непродуктивной и необязательной – мы имеем не просто сайты с контентной приманкой третьей степени» (качества и ненужности – А.С. ).

Что же пока спасает наш российский «постсоциализм»? «В изложении Мейсона, для посткапитализма характерно изобилие ресурсов, в том числе свободного времени. Без расточительности капитализма мы можем перестроить мир таким образом, чтобы человек мог раскрыть свой потенциал и использовать свои творческие способности. Это приятный умственный эксперимент, однако капиталисты не стремятся заключить подобного рода сделку… Класс собственников в буквальном смысле покинет планету Земля, прежде чем откажется от капитализма».

Так что наши простодушные «левые глобалисты» не дождутся не то что социалистической революции на Западе – по словам автора статьи, «посткапитализм всё ещё находится на расстоянии одной революции». Понятно, какой - нашей киберсоциалистической.