«Три сестры» А.П. Чехова, поставленные в Астраханском драмтеатре, - это ещё одна ступень творческого восхождения режиссёра Алексея Матвеева, в прошлом сезоне поразившего своей проникновенной, задевающей каждый нерв зрителя постановкой «Записок сумасшедшего» Н.В. Гоголя. И вот новая премьера.

Что сказать, блестящий спектакль! Завораживающая атмосфера! Полумрак, свечи, музыкальные композиции... Целое созвездие актёров! Даже предположить было трудно, что из чеховских «Сестёр» можно сотворить такое зрелище. При этом практически не отходя от текста. Классика всё же неисчерпаема.

Спектакль идёт не на большой сцене, а в театральной гостиной, придавая ему камерный характер. Действие разыгрывается сразу в нескольких измерениях: одни герои ведут диалог прямо перед зрителями, едва не касаясь их, другие шумят за столом этажом выше, а третьи время от времени выходят на сцену из-за «кулис» - дверей, расположенных справа и слева от центра действия.

«Время… В пьесах Чехова оно имеет очень важное значение - жизнь проходит… Время неумолимое, неуправляемое убыстряет свой бег, а мечты и счастье остаются недосягаемыми», - говорит создатель спектакля.

Связь времён видна даже более чем сто лет спустя после создания произведения.

Вопрос о счастье волнует сегодня русского человека не меньше, чем Вершинина и Тузенбаха, Ольгу, Ирину и Машу. И даже после всех потрясений двадцатого века этот вопрос остаётся нерешенным. Быть может потому, что нет у него решения. И вот это, пожалуй, куда в большей степени делает пьесу современной, нежели композиции группы «БИ-2», которые исполняют в перерывах между действиями занятые в спектакле актёры. Впрочем, за это создателям спектакля отдельное спасибо, ведь музыка, полумрак и горящие свечи создают неповторимую атмосферу спектакля, его оригинальный визуальный и звуковой ряд, что во многом является гарантией его зрительского успеха. Ведь не секрет, что сегодняшний зритель классику воспринимает на ура, если она воплощена в форме зрелища.

Но вернёмся к счастью… Мечты героев Чехова светлые, хотя и утопические.

«Через двести, триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной. Человеку нужна такая жизнь, и если ее нет пока, то он должен предчувствовать ее, ждать, мечтать, готовиться к ней…», - рассуждает Вершинин (Олег Комаров), то ли сам в это веря, то ли желая поддержать веру барона Тузенбаха.

Хотя кто сказал, что утопия – это плохо? Утопиями и движется человеческое общество к светлому будущему, идеалу, несмотря на то, что ни одна из них ещё не воплотилась в жизнь. И что в конечном счёте противопоставлено утопии? Холодный прагматизм расчётливых практиков – неоценимых кадров капиталистического общества, живущего по правилам войны всех против всех.

Рассуждения Тузенбаха о труде, которым он никогда не занимался, выглядят наивными и в то же время пророческими и беспощадными по отношению к своему классу: «Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение, гнилую скуку».

Тузенбах (Максим Симаков) уверен, что впишется в новые реалии такого общества, где «работать будет уже каждый человек». Но история, которую не мог предвидеть Чехов, но которую хорошо знаем мы, опровергает благие порывы Тузенбаха. Аристократия оказалась не способна к какому бы то ни было созидательному труду. И в этом смысле Солёный (Алексей Кульчанов) делает Тузенбаху своеобразное одолжение (от которого нельзя отказаться и спастись), уберегая того от будущих неизбежных разочарований.

Светлые мечты, озвученные в начале пьесы её наивными героями, оказываются перечёркнуты всем последующим развитием сюжета.

«Мы должны только работать и работать, а счастье – это удел наших далёких потомков», - утверждает Вершинин в разговоре с Тузенбахом, отказывая таким образом человеку даже в мечтах о счастье.

И действительно, чеховские герои несчастны, одиноки, разобщены, растеряны, не находят применения своим силам. Счастье, о котором они мечтают и которое казалось не только близким, но уже и воплощённым, оказалось лишь западнёй судьбы, приведшей героев к добровольному заключению.

Несчастна Ольга (Наталия Вавилина), посвятившая жизнь обучению и воспитанию гимназисток, но забывшая о самой себе и собственном не то что счастье, но даже и благополучии, и под влиянием ряда сложившихся обстоятельств, оказавшихся сильнее неё, покидающая дом вместе с няней, которую сама из дома выгнать не смогла.

Несчастна неистовая и категоричная в суждениях и поступках Маша (Виолетта Власенко), всю жизнь жаждущая любви, но не нашедшая её ни с мужем, ни с любовником. И потому так жестоко бьётся она в истерике (в спектакле по сравнению с текстом пьесы этот момент сознательно усилен), когда понимает, что лишается не только любимого из крови и плоти, но и своей любви, которой подчас дорожишь не меньше, чем реальным человеком. Чёрный цвет платья Маши подчёркивает, что у неё больше нет никаких надежд, она устала от жизни.

Ирина (Екатерина Сиротина) – «белый лебедь». Она, искренне желающая приносить обществу пользу («В жаркую погоду иногда так хочется пить, как мне захотелось работать»), оказывается задавленной нелюбимой и неодухотворённой работой, противоречащей её мечтам и всему её существу. И даже удачно выйти замуж за хорошего, но не любимого человека судьба ей не даёт.

И опять, то ли надрывным воплем, то ли едва слышным шёпотом, произносится где-то иллюзорное и неосуществимое: «В Москву!»

Да сколько и в наши дни таких, мучимых своей невостребованностью в тесноте провинции людей, которые устремляются кто в Москву, кто в Питер, а кто и в дальнее зарубежье, не задумываясь, что свои провинциальные комплексы они увезут с собой.

Андрей Прозоров (Павел Ондрин) – брат Ольги, Ирины и Маши - ещё более несчастен. Понимая правоту своих сестёр, он вынужден всё время оправдывать свою неверную меркантильную жёнушку и самого себя, находящего отдушину лишь в азарте, неблагополучно отражающемся на семейном бюджете.

И столь же призрачным, как многим и сегодня, видится всем этим одиноким (несмотря на то, что дом почти всегда полон) и растерянным людям выход из ситуации: «В Москву!» Призрачным и недосягаемым, ведь ни в какую Москву никто из героев не уедет, силам своим применения не найдёт и спокойствия душевного не обретёт, а продолжит прозябать в своей провинции, из которой уходят даже военные, окончательно погружая героев пьесы в уныние.

Хотя пройдёт каких-то полтора-два десятилетия, и сама русская жизнь выведет их из этого унылого состояния. И одному богу известно, на какой стороне окажется тот или иной чеховский герой; прославит он себя благородными поступками или запятнает преступлениями, взойдёт к вершинам власти или погибнет на поле брани.

Но это всё будет потом: и война, и революция, и новая война, и проблема нравственного выбора… А пока… Пока они просто разговаривают. Один вечер сменяется другим, одни разговоры другими, а жизнь идёт своей чередой. И никто, даже сама судьба, не в силах что-то изменить.

И вот уже Вершинин возвращается к семье и собирается уезжать вместе с другими военными из города. А до безумия полюбившая его Маша, готовая (действительно!) бросить ради него всё и всех, бьётся в истерике, не в силах удержать любимого и сохранить любовь. Отвергнутым и одиноким оказывается муж Маши Кулыгин (Дмитрий Карыгин) – тоже хороший человек, «но… не орёл». Глупо погибает на дуэли Тузенбах. Остаются прозябать в своём городке Ольга с Ириной, лишившейся хоть и не любимого, но выгодного жениха.

И лишь Наташа (Эльмира Дасаева), вначале робко, а потом и весьма уверенно устанавливающая в доме свои порядки, теперь, имея под каблуком мужа Андрея, разворачивается на полную катушку. Кажется, что именно такие вот Наташи, переживая одну эпоху за другой, приспосабливаются к ним лучше всевозможных мечтателей. И в этом смысле наши дни – это, конечно, всецело её время, в котором даже притворяться не надо. Ведь её холодный практицизм, осуждаемый и в старорежимное (благородно-дворянское), и в советское (пролетарско-антимещанское) время, ныне лишь приветствуется: «Бери от жизни всё!»

Выразительно поставлена сцена, где Наташа требует от Ольги выгнать старую няню сестёр Анфису (Елена Булычевская), которая уже много лет служит у них в доме. Для Ольги – это практически родной человек, потому даже ругань и крик Наташи, её грубое обращение с няней причиняют ей не только моральные, но физические страдания. Для Наташи няня всего лишь служанка – так, старая мебель, которую давно пора выбросить, но которой все почему-то дорожат.

И всё же сегодня «Три сестры» выглядят не антиутопией, а песней о мечте.

«После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая», - уверен чеховский Тузенбах.

Думается, эту уверенность и подтверждают приходящие на спектакль зрители, одаривающие актёров аплодисментами.