Не помню, чтобы в пору нашей молодости много говорилось о толе­рантности, будь то в прессе или в ре­чах политических деятелей.

Видимо, нужды не было в том, чтобы на­поминать нам, как следует относиться друг к другу. Как-никак, мы жили в едином госу­дарстве и представляли собой общность, именовавшуюся советским народом, во что свято верило большинство рядовых граж­дан СССР.

Мало того, что они не ставили под сомне­ние сам факт существования этой общности - все они, то есть, мы, знали, что она неру­шима, как и самоё государство, гражданами которого мы являлись. Сегодня с расстояния в полвека, как это ни странно, многое из того прошлого порой видится нам иначе. Ах, как всё-таки верно утверждение о том, что боль­шое видится на расстоянии! Понять, почему представители моего поколения нередко идеализируют прошлое, не так уж и сложно. Всё дело в том, что сами мы были тогда мо­лоды, нередко беспечны, а главное – счаст­ливы. Счастливы от осознания того, что наши горизонты чисты, как и помыслы, дороги прямы, а будущее, которое нас ждёт, пре­красно. Большинство моих соплеменников волновали одни и те же проблемы, роднили одни и те же мечты. И это значило, что объе­динены все были общей задачей: построить мир, в котором всем будет уютно и комфор­тно, мир благоденствия, добра и света – «для всех», заметьте. Казалось, никому и в голову не могло прийти, что счастья одного на всех не бывает в принципе, что кто-то, в отличие от тебя, в частности, мечтает о совсем дру­гом будущем для себя и своих близких, для своей нации, представителем которой он является. Может, большинство из нас были поголовно близоруки и потому не видели необходимости в том, чтобы уже тогда за­думаться и начать не просто рассуждать, но делать что-то реальное на пути воспитания в себе толерантности? А может, мы наивно полагали, что эта самая толерантность в обществе счастливых людей присутствует априори, как данность?..

Сегодня же СМИ редко обходят эту тему стороной. В русской трактовке понятия «толерантность», где бы и кем бы она ни давалась – учёными-лингвистами или со­циологами и иже с ними – везде в его опре­делении, так или иначе, присутствует слово «терпимость». Терпеть – это почти всегда как-то связано с мучениями, страданиями или с насилием, в том числе и над собой. Не­вольно задумаешься: «Так, может, толерант­ность предполагает угнетение собственной личности?»

«А зачем, спрашивается, я должен тер­петь в своём ближайшем окружении проти­воречащие моим внутренним убеждениям и устоям чужие и чуждые мне нормы жизни, даже если они, на первый взгляд, и не на­саждаются силой? Но уже одно то, что они открыты моему созерцанию, не может не вызывать у меня чувства противления или хотя бы раздражения» - именно так, и никак иначе думают, рассуждая о толерантности, многие из нас сегодня.

Татьяна ЛЕУХИНА