Совсем недавно, в 39-м номере «АП» за 1 октября, Т.В. Кожевникова со свойственным ей содержательным лаконизмом изложила основные положения правдинской версии экономических новаций академика и советника президента Сергея Глазьева: «Я за меморандум Глазьева. А вы?» Подумалось тогда: ну вот, наконец-то небольшими, но левыми шажками отойдём хотя бы от этого пьяноавантюрного «капитализма после социализма».
Последнее интервью Глазьева газете «Завтра» (№ 44, ноябрь) несколько охладило мой оптимизм. Помнится, и ранее (не то по ТВ, не то в той же «Завтра») академик чуть ли не открещивался от «упрощений» правдинской версии его новаций. Но без подробностей. А потому складывалось впечатление, что его, Глазьева, в тылу либерального врага, могут «сглазить» излишним журналистским «шумом», тем более «левым». Впрочем, такое впечатление и сохраняется, но лично у меня – из последних в пожилом возрасте умственных сил. Тем более, и такое впечатление, что «спрашивающий» от «Завтра» Андрей Фефелов несколько разочарован ответами «экономиста Штирлица». По крайней мере, «спрашивающий» ограничивается критически щадящими вопросами, выполняющими, скорей, роль подзаголовков к тексту «отвечающего».
Итак, комментируется доклад Глазьева «О неотложных мерах по укреплению экономической безопасности России и выводу российской экономики на траекторию опережающего развития». Опережающего! А чем формально-логически завершается комментарий?
Фефелов. Получается это вопрос выживаемости страны?
Глазьев. Да. В условиях, когда против нас ведётся явная агрессия, когда американцы развязали гибридную войну, оставлять в их управлении валютно-финансовую систему – это стратегия самоубийственная («… потеряв контроль за кредитом, теряем контроль и за собственностью» - А.С.), несовместимая с задачами выживания страны.
Как «у нас» часто бывает, начинаем за здравие, а кончаем за упокой. Или нет никакого различия между «опережающим развитием» и «выживаемостью» страны?
Опережающее развитие обеспечивает более прогрессивная социально- экономическая формация. Но и менее прогрессивная формация для своего укрепления подтягивает развитие отставшей страны, но только подтягивает, т.е. держит на безопасной дистанции, развитие доминирующей страны. Прогрессивная формация обеспечивает политэкономию и выживания, и опережающего развития, но и того, и другого относительно регрессивной формации, а не стран – формационных побратимов. Это различие бросается в глаза при сравнении капитализма и коммуно-социализма.
Уповать же на то, что постсоциалистическая (буржуазно-социальная) РФ получает «добро» на опережающее развитие от Запада? Ну, не знаю… И повторяюсь: опережающие темпы развития до его определённого уровня Запад и может допустить, но только не до своего уровня. В этом ограниченном смысле новации Глазьева действительно могут что-то сделать.
Проблема в том, дадут ли ему околопутинские неолибералы сделать это. Ведь «то же самое» по темпам развития предлагают и они – но только не за счёт производства и внедрения новых технологий, а за счёт биржевой, спекулятивной игры. Если Глазьев предлагает направить денежные потоки в обход спекулянтов, то неолибералы заверяют «партию и правительство», что биржевые спекулянты, даже проигрывая, в итоге будут отыгрываться с ещё большим барышом, в том числе и для нужд бюджета, и для покупки новых технологий и всего прочего, чего «душа» паразита пожелает. Здесь даже можно провести аналогию: когда Косыгину подсунули, вместо киберпланирования, «рыночные механизмы» в качестве «обратных связей» предложения с рыночным спросом.
Как ни странно, но и сам Глазьев даёт повод к подобным аналогиям: «… Мы первые в советское время встали на суть планирования, но у нас была слишком жёсткая система. Механизм рыночной самоорганизации реализуется мягче». Банкроты – самоубийцы приземляются мягче? Уж сколько об этом говорено-переговорено… Или вот: «Рубль сегодня – самая обеспеченная валюта в мире, что позволяет Центральному Банку фиксировать курс рубля на любом разумном уровне и держать его достаточно долго, не давая спекулянтам его раскачать» - а потом «однажды под новый год» взять его и обесценить! Невольно обличитель валютной спекуляции даёт ей «аргумент обеспеченности» рубля?
В общем, пробираешься через исходные реформаторские доклады, как через крапиву: одним – полезно, другим – болезно. Ну вот, пожалуйте: «Каждая фаза роста технологического уклада – это длинная волна Кондратьева, то есть это 20-30 лет подъема (до 50-ти плюс 30-40 лет на отход и переход к новому технологическому циклу? – А.С.).
Сейчас закончился очередной технологический цикл, который был основан на микроэлектронике, на информационных коммуникационных технологиях. Они достигли пределов своего расширения. Теперь наука подсказала новое направление развития – переход на наноуровень. Этот технологический уклад проник не только на уровень атомов, позволяя создавать новые материалы, но и на уровень клеток». Да как же можно добраться до «атомов» и «клеток» без микроэлектроники? В развитых странах ещё только говорят о центральном киберпланировании хотя бы продажи товаров и услуг, а социализм потребует киберпланирования и производства! Да и о длинной волне Кондратьева говорят, как о «разорванной», пред(пост)капиталистической».
Наконец, дошли до «атома» и «клетки», а разговоры в экономическом плане – о «медяках», ростовщичестве, посредниках – спекулянтах биржевых и банковско-коммерческих! Общее впечатление – дежавю (уже когда-то пережитого) и ни грамма политэкономической новизны. Так это лавирование тактическое, и больше ничего по сути. Но и за это мы вынуждены благодарить и поддерживать Глазьева – настолько мы заблудились, пойдя «вправо». В надежде выбраться, пусть и маленькими пока шажками, к разумной коммуно-социалистической жизни.
Можно было бы и дальше пообсуждать ответы Глазьева газете «Завтра», но хотелось бы закончить таким замечанием. Глазьев призывает «разделять экономическую науку и политическую экономию». На него произвел сильное впечатление тот факт, что «среди отличников по марксистской политэкономии сегодня наблюдается очень много рыночных фундаменталистов. Их взгляды – следствие догматизма. Догматик может очень легко одну картину мира заменить на прямо противоположную». Но везде и «просто» учёный-экономист пытается на практике решить проблемы одной политэкономии за счёт противоположной и, в отличие от догматика-политэконома, может не только сменить картину мира, но ещё и запутать её, и прежде всего для самого себя. Ко всему, «просто» учёный-экономист принимает экономическую реальность за объективную, даже если знает, что её, скажем, чрезмерная долларовая составляющая есть дело рук человеческих (ФРС США). Так что не может быть науки чисто экономической, она всегда общественно-экономическая, то есть буржуазная политэкономия или марксистская политэкономия, в развитии которой мы все и заинтересованы.