Насколько общая ситуация на Украине близ­ка к российской, можно судить из заключитель­ного отрывка выступления П.Симоненко.

«31 октября нынешнего года в Укра­ине состоялись выборы в органы мест­ного самоуправления. Коммунисты до­бились на них определенного успеха, став единственной среди входящих в парламент партий, которая увеличила уровень народной поддержки.

Я далек от того, чтобы преувеличи­вать значение этой маленькой победы. Результаты выборов показали: боль­шинство трудящихся, к сожалению, по- прежнему позволяет себя обманывать, голосуя за своих злейших врагов — оли­гархов.

Не стану и механически переносить на современность ситуацию 1917 года, поскольку, в отличие от предоктябрь­ской России, революционная ситуация в Украине пока еще не сложилась. Это факт.

Однако неоспоримым фактом явля­ется и то, что общенациональный кри­зис в нашей стране нарастает с каж­дым днем. И если коммунисты в советах всех уровней будут защищать интере­сы угнетенных так же решительно, как большевики, если так же умело станут использовать их как политическую три­буну и инструмент для организации не­парламентских действий, не за горами день, когда сознанием трудящихся овла­деет ленинская мысль: «Нельзя дви­гаться вперед, не идя к социализму!».

Нужно быть большим резонером, чтобы придраться здесь хотя бы к единому слову. К со­жалению, есть такие примеры и у нас, и на Укра­ине. И воспринимают они большевизм как не­кую политическую технику, одно лишь «взятие власти» - без понимания сущности «власти» и, словами П.Симоненко, «грандиозности по мас­штабам задачи свержения капиталистического строя и построения общества социальной спра­ведливости».

К решению этой задачи мы, в Советском Со­юзе, были так близки.

С.Гаража приводит слова нашего выдающе­гося публициста, лауреата Шолоховской премии Владимира Бушина: «Николай Гоголь говорил о Пушкине: «Какой чудный сон я выдел при жиз­ни». Так и у нас всех. Мы видели при жизни вели­кую советскую эпоху.

А вот как начиналось «взятие власти боль­шевиками. Начиная с 1914 года на фронты Пер­вой мировой войны по общей мобилизации в царской России было направлено 16 миллионов человек (только с одной Украины – четыре мил­лиона), в основном, конечно, крестьян. Деникин о России тех лет: «… разлитая вокруг безбреж­ная ненависть… веками накопившееся озлобле­ние, ожесточение тремя годами войны». Тот же автор «Очерков русской смуты» (и один из ав­торов собственно «Русской смуты») – о боль­шевиках: «…во всей стране не оказалось, кро­ме большевиков, ни одной действенной органи­зации, которая могла бы предъявить свои пра­ва на тяжелое наследие во всеоружии реаль­ной силы».

Мне трудно передать впечатляющую поли­фонию статьи С.Гаража (как она это делает, я не знаю), но вот она напоминает: «Вообще-то го­воря, большевикам было бы выгодно сравни­вать итоги своей деятельности именно с 1917 годом… А еще выгоднее было бы вести отчет с 1921 года, когда страна лежала в руинах по­сле двух революций – Февральской и Октябрь­ской, после мировой и гражданской войн, после многонаправленной послереволюционной ино­странной интервенции… Однако большевики поступили по-честному. Из принципа. Они вели сравнение с 1913-м годом – годом высших до­стижений царской России».

Мы-то уже не удивимся, а вот наша моло­дежь… «Уже в 1926 году в СССР был восстанов­лен уровень промышленного производства 1913 года, а к 1939 он был превышен более чем в де­вять (!) раз, т.е. рост составил 900 процентов… Если в 1913 году объем промышленного произ­водства в царской России составлял 6.9% от со­ответствующего показателя в США, то в 1980 году СССР производил уже 80% промышленной продукции от уровня США». А вот «оранжевая» Юлия Тимошенко в 2007 году заявила: «Я была при власти неполных семь месяцев. Разве мож­но было, не имея к тому же возможности на кого- нибудь особенно и опереться, исправить то, что натворили за 16 лет?» И взятки гладки. Больше­вики же брали на себя ответственность за каж­дый свой шаг, каждое решение.

«Сергей Эйзенштейн, постановщик знаме­нитого «Броненосца «Потемкина», признанно­го лучшим фильмом «всех времен и народов», азартно вспоминал: «Был пафос революции. Был пафос революционно-нового. Была нена­висть к буржуазно-возделанному. И дьяволь­ская гордость, и жажда «угробить» буржуазию и на кинофронте: об этой же «дьявольской гордо­сти» строки Владимира Маяковского: «У совет­ских – собственная гордость. На буржуев смо­трим свысока!».

Кто-то может возразить сейчас: а до чего же мы сейчас докатились?! Но ведь это «мы» дока­тились, а не «они», старики, которых уже и нет с нами. Более того, нет с нами и многих так на­зываемых «шестидесятников», которых одни из нас все еще любят, другие… С.Гаража пишет: «Их трудно любить хотя бы потому, что они из­лишне любят себя сами. Однако главная причи­на неприятия «шестидесятников» состоит в том, что именно они довели критику советского строя до отрицания этого строя».

«Наше общество было основано на согла­сии в главной, социалистической идее. Критику, возмущение, недовольство вызывали дефекты реального воплощение этой идеи».

И здесь автором приводится убедительное различение: «Т.е. критика шла «слева». Выдаю­щийся русский мыслитель В.Кожинов вспомина­ет: «Когда я в 1956 году пришел в университет, в МГУ, там была такая атмосфера, я бы сказал, левее Сталина»; Сергей Есенин в автобиогра­фиях 1922-го и 1925 годов писал: «В годы рево­люции был всецело на стороне Октября, но при­нимал все по-своему, с крестьянским уклоном… В РКП я никогда не состоял, потому что чувство­вал себя гораздо левее».

«Шестидесятники» же чувствовали себя го­раздо правее. Одно дело – критика, но согласие, единение ради главной идеи, другое дело – кри­тика и сомнение в идее, а затем и отрицание ее (в том числе отрицание ради «возвращения в цивилизацию: «столбовую» ее дорогу, по кото­рой, кстати, идет не более 15% человечества)».

«Шестидесятники», затем – «диссиденты», затем – «демократы…». О том, что за 32 года (с 1921-го по 1953-й) в Советском Союзе было при­говорено к высшей мере наказания 642980 че­ловек, напоминают с негодованием и без уста­ли, а о 600 тысячах погибших за десять совсем недавних лет в омутах кровавой резни, если и вспоминают, то вскользь, вяло, редко. Двойные стандарты глушат совесть».

В заключение автор отмечает огромное чув­ство ответственности Советской власти и спра­ведливую выверенность всех ее действий, что давало советским людям бесценное чувство уверенности в завтрашнем дне. Незабывае­мый Александр Зиновьев подчеркивал: «Самы­ми важными достижениями коммунистической системы были гарантированная работа, гаран­тированное образование, причем образование высочайшего уровня, бесплатное медицинское обслуживание, пенсионные выплаты. Могу до­бавить еще следующее - уверенность в буду­щем. У нас она была, на Западе ее у человека нет… Надо прямо сказать, что по условиям жиз­ни для большинства населения наша система была неповторимой. Она станет со временем легендарной».

Что касается «коммунистической системы» у Зиновьева, то вот и мне хотелось бы «поре­зонёрствовать»: а ведь даже не коммунистиче­ской, «всего лишь» социалистической систе­мы! И не отпускает чувство сродни зиновьевско­му – отчаяния-восхищения и великой надежды.

По материалам «зарубежной» прессы подготовил
А.Б.СТРОЙКОВ